Юрий Гаврюченков - Доспехи нацистов

Крутнув штырь на пальце, я перекинул его остриём назад и с разворота всадил меж рёбер маргинала. Удар получился отменный – весь стержень до кулака утонул в грудине синьора. Я отскочил. Кулачный боец, вознамерившийся меня отметелить, вынужден был сменить курс.

– Серый, у него нож! – истошно пробулькал нутряной кровянкой маргинал.

Он хотел предупредить, но только сгубил дружка. Серый получил пинок ботинком в колено, пошатнулся и отвлёкся на окрик. Это была его последняя ошибка. Я безжалостно воткнул штырь ему в сердце.

– Нож есть, – мстительно сообщил я, чувствуя, как дёргается сталь от судорожного трепыхания кровегонной мышцы, – его не может не быть!

Серый повалился навзничь, снимаясь с окровавленного жала. Стержень остался у меня в руке. Колдыри у ларьков бесследно растворились на малолюдной утренней улице, позаныривав в известные им одним тупики, щели, люки. Я схватил в охапку провиант, торопливо внедрился в «Ниву» и дал стрекача.

Хилый маргинал так и остался стоять, держась рукой за грудь, методично раскачиваясь в такт порывам ветра. В зеркало заднего вида он был похож на насекомое вроде богомола.

Дома мне показалось, что продукты за раз поднять не удастся. Но я управился. Слава встретил меня, выйдя из ванной. Он был в широких семейных трусах, мокрые волосы слиплись в подобие коротких колючек.

– Да ты хавки принёс, – обрадовался друган, – здорово!

Он принялся копаться в пакетах, нашёл что-то вкусное и съел его.

В квартире было тихо. Женщины разбежались по своим делам: Маринка в парикмахерскую, Ксения – на работу. Я снял куртку и повесил на вешалку. Из-за «стечкина» кожан перекашивало. Да-с, дорога ложка к обеду. Будь пистолет в кармане чуток пораньше, обошлось без кровопролития: пуганул бы грабителей волыной – и все дела. Эх, знать бы где упасть, соломки б подослал. Хорошо хоть штырь под рукой очутился.

Я достал как нельзя кстати пришедшеюся к месту рыболовную снасть и промыл её в раковине.

– Чё за кровь? – заглянул в ванную Слава.

– Подвергся нападению синьхуанов, – лаконично ответил я.

– Каких ещё синьхуанов?

– Синие такие хуаны, абсолютно синюшного вида.

– Абсолютного? – переспросил друг.

– Да как сказать, – схохмил я. – «Абсолютом» от них уже давно не пахло, скорее, стеклоочистителем. «Красной шапочкой» какой-нибудь.

– Чего хотели?

– На деньги меня шваркнуть.

Я закрыл воду и положил звякнувший штырь на стиральную машину.

– Отбился?

– Вполне успешно, – победоносно приосанившись, я вытер руки полотенцем.

– Стало быть кровь не твоя, – сделал правильный вывод Слава. – А сколько их было?

– Двое.

Мы переместились на кухню.

– Обоих загумозил? – не унимался Слава. Драка была одним из немногих интересов его жизни.

– А ты как думал! – я покосился на корефана и занялся сортировкой продуктов по полкам холодильника.

– Ну, ты, Ильюха, даёшь, – хмыкнул афганец, – сколько тебя знаю, всегда был с виду – соплёй перешибить можно, а в натуре боевой. Ничто тебя не берёт!

В устах друга это была наивысшая похвала.

Я поставил на огонь чайник. Кровь увидел – жрать охота. Древние инстинкты давали о себе знать. Человек, в сущности, животное хищное.

Энергично приготовив несколько бутербродов, я вскрыл свежекупленную банку «Нескафе».

– Ну чё, Ильюха, как ты на это смотришь, – потянул Слава из холодильника бутылку «Столичной», – расслабишься после рубиловки?

Корефан полагал, что стресс лучше всего снимать алкоголем, но… у меня не было стресса. Только голод. Наверное, я совсем озверел.

Жителям больших городов поневоле приходится становиться хищниками. Правда, я стремился остаться джентльменом.

– Ладно, банкуй, – неожиданное проявление атавизма напугало меня самого, требовалось унять первобытное чувство. – Плесни мне чуток.

Афганец, естественно, плеснул как водится, натура у него была широкая, а я настругал побольше закуски. Невинный завтрак грозил трансформироваться в загул. После второй рюмки меня и вправду немного отпустило. Но я знал, что негатив отложится грязным осадком в глубинах души. Никакое кровопролитие не проходит бесследно для психики.

– Где ты их выцепил? – поинтересовался Слава, полирнув водяру «Хольстеном» прямо из банки.

– Они сами докопались, когда я продукты покупал.

– Значит лаве хотели отмести… – корефан надолго замолчал.

Постепенно мне в душу начали закрадываться подозрения. Не было ли это нападение прокладкой «светлых братьев»? Молчание друга действовало на нервы. Очевидно, мы думали об одном и том же. Что если Общество решило не рисковать носителями элитного генофонда для уничтожения неугодного представителя низшей расы? Устроить ликвидацию чужими руками, замаскировав убийство под нападение грабителей-отморозков, в сущности, идея неплохая. Мне аж тошно стало, когда до этого додумался. А ведь так и есть. Почему бы такому не быть? Страшно, страшно. Дал бы мне Серый своим молотом по гыче и прощай молодость: окочурился бы прямо у маркета. Это хорошо, что я оказался проворнее. Но это сегодня. Завтра ведь может быть иначе. Мочканут меня, наверняка мочканут. «Светлое братство» легко не отступится. Не одни уголовники забьют, так другие на ножи поставят. Исполнители всегда найдутся. От гибели синьхуанов Общество ничего не потеряет, а вот мне впостоянку жить озираясь невмоготу чисто физически. «Ожидание смерти хуже самой смерти».