Юрий Гаврюченков - Доспехи нацистов

– «Светлое братство», – усмехнулся я.

На морде афганца промелькнуло крайне не свойственное ему удивление.

– Как Маришка? – спросил он. – Она мне звонила, рассказала про Синяву.

– Немцы нас там нашли, – я вкратце описал трагические манёвры.

– Вижу, крепко они тебя зацепили, – вздохнул корефан. – Чего глаза такие ошалевшие, в атаку сходил?

– А что, сильно заметно?

– Ага. Из атаки нормальными не возвращаются.

Подобное откровение было не очень приятным. Я приподнялся и заглянул в зеркало, висящее у меня над головой. Глазки и в самом деле были какие-то не такие. Шальные. Почти как у Славы. Только афганец воевал больше. Теперь я понял, что отличало его от остальных людей.

– Ты железа оттуда не привёз?

– Акээм с парой магазинов, – сказал я, пожалев, что не разжился у «братков» на халяву оружием.

– Годится, – кивнул Слава.

– А у тебя я хотел забрать меч.

– Зачем он тебе, – вторично изумился корешь, – никак порубить собрался кого?

– Надо, – произнёс я бориным тоном.

Слава сходил в комнату и принёс трофей, доставшийся с разборки на Ржевке. Я скинул куртку и стал распутывать кожаные шлейки.

– Ого, – поразился друган в третий раз, что было своеобразным рекордом, – да ты броник одел?

– Жизнь заставила, – похлопал я по сияющим пластинам Доспехов Чистоты и напялил портупею прямо на них. Облачился в куртку, поудобнее пристраивая меч за спиною. Она пришлась в самый раз, полой только-только прикрыв навершие со свастикой. Висящий рукоятью вниз меч был не виден, но в то же время его можно было выхватить, не расстёгивая молнии. – Буду бить врага его же мечом, как говорили римляне: suo sibi gladio aliquem jugulare.

– Ну ты даёшь! – сказал Слава и пошёл одеваться.

Я не испытывал угрызений совести, втягивая его в войну. В конце концов, он сам её начал. Нечего было валить оппонентов на стрелке. А если уж взялся, то надо мочить всех.

Странные мысли одолевали меня. То, что я затевал, было авантюрой, почти самоубийственной и чертовски опасной для корефана. Но я чувствовал уверенность и спокойствие. Должно быть, и в самом деле что-то соскочило с места в моих мозгах после Синявы.

– Куда едем? – спросил Слава, когда мы спустились в «Ниву».

– Разузнаем для начала побольше о «Светлом братстве», – рассеянная улыбка тронула мои губы. – Чтобы победить врага, нужно знать его в лицо. Навестим маслозадого ебуна. Для получения сведений от него придётся применить метод экстренного потрошения – тут тебе и карты в руки. Развязывать языки ты умеешь как никто другой.

– Сделаем, – хмыкнул польщённый Слава, недолюбливавший педерестического эрикова бой-френда.

– Впрочем, прямо сейчас к нему ехать рано, – глянул я на часы. – Давай-ка я к маме загляну.

– Давай, – пожал плечами Слава. – Мне в машине посидеть?

– Да нет, зачем же. Мама будет рада нас видеть обоих.

Так оно и оказалось. Мама была счастлива, что я жив и здоров. А что ещё матери надо? Я чувствовал, что виноват, и попытался утешить её, без особого, как мне показалось, успеха. Да и как может успокоиться материнское сердце, если сын наотрез отказывается сделать самое элементарное – снять куртку?!

– И это пройдёт, как говаривал царь Соломон, – оптимистично заявил я, угощаясь крепким кофиём. Пулевые пробоины в стене моего жилья, размолоченную ванную комнату и кровь на кухне отрицать было невозможно, поскольку мама сама это видела. Оставалось только делать вид, будто война останется без последствий. Хорошо, хоть трупов не было. «Светлые братья» подбирали убитых с истинно немецкой аккуратностью. Да и не с руки им оставлять улики.

– Милиция к тебе не приходила?

– Нет.

Странно. Девять дней прошло с того погрома, а мусора не наведались по месту прописки владельца расстрелянной квартиры. Что-то больно нерасторопно. Или за дело взялся Большой Брат? Госбезопасность копает медленно, но верно…

– Поберёгся бы ты, Ильюша, уехал куда-нибудь.

– Наверное так и сделаю, – кивнул я. Догадка о причастности ФСБ обеспокоила меня не на шутку. – Уеду, и Маринку с собой возьму.

– Уезжай, – строго сказала мама и я понял, что худого она мне не посоветует.

– Ты, когда квартиру закрывала, не заметила, все вещи на месте?

– Кажется, все. Я же у тебя редко бываю, могла что-нибудь не заметить.

– Спасибо, – сказал я. – Что бы я без тебя делал, мама!

Просидели мы у ней часа полтора. Говорил в основном я и, кажется, нужного эффекта достиг. Когда мы со Славой спускались к машине, я чувствовал себя как выжатая выхухоль и, несмотря на кофе, побаливала голова.