Артем Шейнин - Мне повезло вернуться

До той весны минометчики жили отдельно от роты, в охранении. Вокруг бригады был своего рода пояс безопасности между нами и Гардезом. В него входили зенитная батарея, противотанковая и несколько других. На одной из них, минометной, базировался и минометный взвод нашей роты. На боевые не ходили — тащились в охранении. Вот и «дотащились»…

Дело замяли, «шнура» комиссовали «по ранению». Но «заплатили» за это дембеля-минометчики. Хотя мордовали-то «молодого» как раз совсем не они — на таком сроке вменяемые люди так никого не гоняют. А они-то были вменяемые парни.

Минометный взвод вернули в роту, и недели три, пока была опасность, что из-за их «залета» «закосят» с дембелем и остальных ротных «граждан», минометчиков каждый вечер жестоко метелили… Причем именно старшие призывы, из-за которых и случился залет. Уникальный, между прочим, случай в истории Советской армии — дембеля избивают других дембелей за издевательства над «молодым». Хоть в Книгу рекордов Гиннесса…

Потом ротный с замполитом все-таки пробили «нашим» дембельский аккорд, до середины мая они развозили по территории бригады какой-то дерн. Типа, «озеленение территории части». Ну, то есть развозили, конечно, большей частью не они, а те же февральские «шнуры». Но тут каждый знал, ради чего старается: одни — чтобы скорее уехать из этого дурдома. Другие — чтобы скорее уехали хоть эти придурки.

И вот все дембеля роты уехали в мае, а минометчики еще в июле ходили с ротой на боевые, на Панджшер. Это после расслабухи-то в охранении!

Но там хоть формально была причина, «залет». Нас-то всех за что?

Я не позволял себе думать про апрель, но делал все, чтобы уехать не в августе. И старался не делать того, что было чревато августом. Я был благодарен ротному, не знаю какими словами убедившему замполита, что я достоин сержантских лычек и должности. Благодарен за то, что этим он ограждал меня от августа.

Я терпел все изощренные докапывания замполита к себе, новоиспеченному «командиру». Чуть что не так с моим «молодым»: «Кто командир отделения?»

Где ты раньше-то был, товарищ замполит? Чего ж так не пекся обо мне по молодости? Ах, ну да, это ж у нас теперь новые веяния: перестройка и всякое такое… Решения XXVII съезда КПСС в жизнь! Искореняем позорные явления в армейской среде! Сурово, бескомпромиссно, по-партийному! Что бы вам бескомпромиссность свою в 84-м начать проявлять…

Ладно, проехали.

Я терпел это, зная «любовь» замполита к себе и понимая, что, оставшись рядовым, буду первым в списке невезучих, оставляемых до августа… Вытерпел. Дождался апреля — вот-вот уж отправки начнутся… Теперь я понимал Марьяна, своего первого замкомвзвода, которого увидел в далеком 84-м на пересылке в Кабуле. Понимал, чего его так колбасило тогда за месяц до начала отправок. Для этого понимания нужно пробыть здесь полтора года.

И тут такой облом — почти весь наш призыв оставляют до августа. Не как залетчиков, нет. Просто с весны 86-го поменяли принцип увольнения в запас. Как специально против нас поменяли. До этого в апреле — мае уезжали все сержанты. На должности ты, не на должности — не важно. Сержант — домой!

Теперь же, по новым правилам, уедут только те выходцы из Гайжюная и Ашхабада, сержантских учебок, кто стоит на сержантской должности. А у нас в роте половина сержантов на должностях — из Ферганы, солдатской учебки. А среди «гайжюнайских» как раз половина не на должностях, хотя и при званиях. Ну, так вот получилось. Кто бы знал… И рядовым — никаких больше «аккордов».

Вот и выходит, что из 25 «граждан» в роте домой собираются… пятеро! Пятеро счастливцев, которым повезло учиться на сержантов и на момент приказа оказаться на сержантской должности! Пятеро, которые приехали в Афганистан в ноябре, на три месяца позже нас. И на три месяца раньше уезжают…

За неделю до боевых роту построили и объявили, что домой едут Толян Кочетов, Серега Мельников, Леня Шеин, Олег Петров и Алик Исмаилов. А остальные… Остальные начинают готовиться к боевым.

— Что, все? — не веря своим ушам, спросил кто-то из наших.

— Все! — последовал жесткий ответ ротного. — И отставить разговоры!

Старший лейтенант Плотников прекрасно понимал чувства своих солдат. Он тоже в Афгане уже почти два года. Прошел с нами все операции — сначала взводным, потом ротным. Вместе с нами голодал и мерз на Алихейле. Умирал от жары и жажды на Панджшере. Рисковал своей и нашими жизнями. А я-то теперь понимаю, что второе — намного труднее и страшнее… И теперь ему предстояло рисковать ими вновь. Жизнями 20 пацанов, которые честно оттрубили свои два года и уже могли и ДОЛЖНЫ были бы уехать домой. Он знал, как увольняли до этого. Знал, на что мы надеялись, чего ждали. Ведь и для офицеров долгожданная «замена» — дело нешуточное!