Андрей Воронин - Беспокойный

Навстречу им попался еще один рослый, плечистый санитар, деловито толкавший перед собой хирургическую каталку. На каталке лежало с головой накрытое простыней тело. Из-под простыни торчали только босые ступни со скрюченными пальцами; тело ехало по коридору вперед ногами, и Сергей, поддавшись минутному приступу малодушия, позавидовал ему: у этого бедолаги, по крайней мере, все уже осталось в прошлом – и боль, и страх, и недоумение…

– Стоять, – негромко скомандовал «Айболит» с электрошоковой дубинкой, и Сергей послушно остановился.

Беспрекословное повиновение каждому, кому придет охота говорить командным тоном, не входило в перечень достоинств отставного капитана Казакова. Сквозь тревогу и любопытство в душе уже начало прорастать и крепнуть желание немножко разнообразить привычное течение здешних будней, но момент для этого еще явно не настал, и Сергей решил, пока суд да дело, поберечь здоровье для грядущих битв. Он и не заметил, как его покинули давно ставшие привычными суицидальные мысли и настроения; непонятная, но явная угроза исподволь возвращала его к жизни быстрее и эффективнее самого дорогостоящего курса медицинской и психологической реабилитации. Он еще не сознавал этого; пока он просто тихо злился, как всякий нормальный человек, на чьи вопросы никто не торопится ответить. Данная эмоция не относилась к разряду положительных, но после многолетней апатии и она могла считаться благом – благом, которое осталось не замеченным тем, кому оно было ниспослано.

За спиной тоненько пискнул электронный замок, коротко зажужжал электромотор, что-то сухо щелкнуло, и «Айболит» скомандовал:

– Направо в дверь – пошел!

Помещение, в которое вошел Сергей, оказалось неожиданно просторным. Здесь было множество белых стеклянных шкафов, ширм, полок из блестящей нержавеющей стали, каких-то баночек, скляночек и железных боксов, а также тьма мудреной электронной аппаратуры, из которой Казаков мог с уверенностью опознать только мониторы – такие же, как в обычном персональном компьютере, но подключенные к абсолютно незнакомым приборам.

– Бэ-пять, партия восемнадцать, – отрапортовал из-за его плеча «Айболит», дыша чесноком и табачищем. – Объект четырнадцать пятьдесят три доставлен для первичного осмотра.

«Объект, – подумал Сергей. – Не осужденный, не зэка и даже не подследственный, а – объект. Если это тюрьма, то я – сэр Элтон Джон».

Две фигуры в медицинских халатах, до этого почти неотличимо сливавшиеся с белоснежным окружением, зашевелились, повернув в сторону двери спрятанные под марлевыми повязками бледные лица. Две пары глаз оценивающе уставились на Сергея поверх простеганной марли; одна пара была каряя, а другая, как за шторами, пряталась за блестящими в свете ртутных ламп стеклами очков, так что о ее цвете оставалось только гадать.

– Усаживайте, – сказал «Айболиту» кареглазый. Санитар подтолкнул Сергея к креслу, которое напоминало зубоврачебное, но выглядело гораздо более массивным и прочным. Заметив толстые кожаные ремни с пряжками для фиксации рук, ног и головы, Казаков подумал, что лет двадцать назад любой стоматолог, не задумываясь, отдал бы за такое кресло годовой заработок – в том случае, разумеется, если бы кто-то позволил ему держать у себя в кабинете это средневековое приспособление для пыток. Когда Сергей лежал в госпитале, одна из тамошних сестер во время перевязок для укрепления духа пациентов любила повторять: «Надежно зафиксированный больной не нуждается в анестезии». Это была, конечно, шутка, хотя и мрачноватая, как и большинство медицинских острот, но здешний персонал, похоже, взял ее на вооружение. «Вот суки», – подумал Сергей, уже начиная понимать, что здорово зол, но, еще не зная, что ему делать со своей злостью.

Электрическая дубинка санитара легла ему на плечо, блестящие холодные контакты легонько коснулись щеки, потом уперлись в нее сильнее.

– Ну? – ласково произнес «Айболит», который, хоть и выглядел бритым питекантропом, явно умел читать мысли пациентов по их затылкам.

Будучи кадровым офицером элитного спецподразделения, Сергей Казаков имел случай кратко ознакомиться с тактико-техническими данными агрегата, который в данный момент упирался в его правую щеку. Этой штуковиной можно было в два счета угомонить самого буйного хулигана; будучи включенной на максимальную мощность разряда, она запросто могла убить. Поэтому он послушно уселся в кресло и позволил зафиксировать себя толстыми кожаными ремнями. Ему вдруг стало почти смешно: еще совсем недавно (по крайней мере, по своему собственному, внутреннему календарю, который мог совпадать, а мог и не совпадать с календарем общепринятым) он всерьез подумывал о самоубийстве, а теперь осторожничает, пытаясь сохранить себе жизнь!