Андрей Таманцев - Угол атаки

Время происшествия: ориентировочно 23.10. Вызов на пульт «02» поступил в 23.16 от жителя дома, прогуливавшего собаку. Он заметил человека, лежавшего возле водительской двери автомобиля «вольво». Сначала он принял его за пьяного, потом заметил разбитое ветровое стекло и кровь. ПМГ прибыла на место происшествия в 23.22. Экипаж обнаружил возле автомобиля труп водителя, а в подъезде — человека с огнестрельным ранением в ногу. Оперативно-следственная группа и отряд быстрого реагирования прибыли в 23.28. Дом был оцеплен, раненому оказали первую помощь, на «скорой помощи» он был отправлен в Центральную клиническую больницу. В 23.50 на место происшествия прибыли прокурор Москвы, начальник МУРа, заместитель министра МВД, начальник московского управления ФСБ.

Несмотря на обилие высокого начальства и неизбежно возникающую в таких случаях суматоху и бестолковую суету, дежурным следователем Мосгорпрокуратуры было установлено следующее.

Водитель автомашины «Вольво-940», он же — телохранитель Ермакова, был убит в тот момент, когда заглушил двигатель и открыл дверцу автомобиля с намерением выйти и проводить хозяина до квартиры. Пуля пробила ветровое стекло и попала водителю в левую височную кость. Он вывалился из машины уже мертвым.

Вторая пуля, выпущенная, вероятно, вслед за первой, настигла самого Ермакова, когда он поднимался по ступенькам крыльца.

Характер ранения Ермакова и разбитое пулей ветровое стекло автомашины давали основания предположить, что стрельба велась со стороны дворового сквера.

Оперативники обследовали вентиляционную будку метро, однако замок на ней оказался нетронутым и внутри не было никаких следов чьего-либо присутствия. При более тщательном осмотре с тыльной стороны будки на решетке были обнаружены свежие царапины, а на земле — углубления от обуви примерно сорок второго размера. Это заставило оперативников обследовать крышу будки. Здесь было найдено орудие преступления — снайперская винтовка германского производства «аншутц» калибра 5,6 мм с глушителем и оптическим прицелом с лазерным наведением. Две стреляные гильзы были обнаружены в кустарнике возле будки.

Это позволило следователю восстановить картину происшедшего. С наступлением темноты преступник занял позицию на крыше будки, защищенной листвой деревьев, дождался появления автомобиля Ермакова и произвел два выстрела. После чего спрыгнул с крыши, обогнул гаражи и до появления милицейского оцепления уехал на поджидавшей его машине, предварительно оставленной, вероятно, в боковом проезде.

Установить марку машины не удалось. Никаких отпечатков пальцев на оружии не обнаружено. Все свидетельствовало о том, что работал профессионал.

Члены семьи Ермакова показали, что он никогда сам не садился за руль служебной машины, ездил только на заднем сиденье справа. Таким образом, предположение следователя о том, что преступник ошибся в выборе жертвы, не подтвердилось. Сам Ермаков, допрошенный в больнице после операции по извлечению пули из мышечной ткани в районе левого тазобедренного сустава, заявил, что не представляет, кто и с какой целью мог устроить покушение на него. Он высказал предположение, что преступник спутал его с кем-то другим, так как в их подъезде живут многие серьезные бизнесмены.

Там же, в приемном отделении ЦКБ, после того как выяснилось, что опасности для жизни Ермакова нет, его жена сделала заявление, в котором утверждала, что организаторов этого покушения следует искать среди мужей женщин, с которыми ее супруг имел интимные отношения. Она назвала восемь фамилий и заявила, что преступника нужно посадить не за то, что он стрелял в ее мужа, а за то, что не отстрелил ему того, что следовало отстрелить.

С учетом личности потерпевшего и его причастности к важнейшим государственным секретам расследование этого преступления поручено Федеральной службе безопасности.

— Что означает, что о результатах его мы никогда ничего не узнаем, — подвел итог своего доклада капитан Евдокимов и замолчал, ожидая вопросов.

Вопросов по существу не было. Нифонтов лишь поинтересовался:

— Сам-то не засветился?

— Нет. Даже удостоверения не пришлось предъявлять. Начальство думало, что я из опергруппы, а опера — что я с кем-то из начальства.

— Куда, говоришь, его ранило? — уточнил Голубков.

— В мышечную ткань в районе левого тазобедренного сустава, сзади, — повторил Евдокимов.

— В жопу, что ли?

— Можно сказать и так.