Андрей Таманцев - Угол атаки

— Не говорят? Надо же, — слегка удивился гость. — Давай их сюда.

Парень вышел. Через минуту он появился с напарником, долговязым молодым человеком в джинсовом костюме. Они втолкнули в кабинет телохранителей Ермакова.

Оба были в наручниках. От их профессиональной невозмутимости не осталось и следа. Вид у обоих был хмурый и одновременно растерянный — как у людей, неожиданно оказавшихся в совершенно непривычном для них положении.

— Код? — обратился к ним гость.

— Не помню, — буркнул один из них.

— Вы? — повернулся гость ко второму.

— Да пошел ты! — огрызнулся тот.

— Обоих в подвал, — приказал гость. — Заряд туда же. Вспомнят — остановят отсчет. Нет — нет.

Охранников увели. Гость допил виски и встал.

— Господин Ермаков, вы поедете с нами. Это не похищение. Мои люди отвезут вас в вашу московскую квартиру. Только и всего. Как вы сами понимаете, оставаться вам в этом доме не стоит.

— Я не нуждаюсь в вашей помощи, — решительно отказался Ермаков.

— Как знаете. Но не забудьте — заряд поставлен на пять утра.

— Взрыва не будет. Они вспомнят код отмены.

— Обязательно вспомнят, — согласился гость. — Тот, который им сообщили. Но я не уверен, что им сообщили правильный код. Спасибо за виски. Очень хороший сорт, давно я его не пил. Если у вас нет ко мне вопросов, позвольте откланяться.

— Кто вы такой? — спросил Ермаков.

— Представляются в начале разговора, а не в конце. Скажу только одно. Человека, который должен был выйти с вами на контакт, арестовали мои люди. И он действительно раскололся. И очень быстро. Желаю вам принять правильное решение.

С порога гость обернулся.

— Знаете, что было для меня самым трудным в нашей встрече? Не разуться в прихожей.

Он вышел. Ермаков подкатил кресло к бару, схватил квадратную бутылку с черной этикеткой, из которой наливал себе гость.

Так и есть: «Блэк лэйбл».

Телефонный звонок заставил Ермакова вернуться к столу.

— Это я, — услышал он голос сына. — Дискету нашел, выезжаю.

— Нет, — ответил Ермаков. — Нет, сиди дома. И никуда ни шагу, понял?

— Но дискета… — К черту дискету. Это уже не имеет значения.

— Что случилось, батя?

— Ничего.

— А зачем к тебе приезжал Нифонтов?

— Кто ко мне приезжал? — переспросил Ермаков.

— Начальник нашего управления. Генерал-лейтенант Нифонтов. Я видел его тачку, она буксовала у стройки. С ним были два наших оперативника. Капитан Евдокимов и лейтенант Авдеев. Только номера на тачке были почему-то дипломатические… Алло!..

Алло, ты слушаешь?

— Да, — сказал Ермаков. — Да, слушаю. Сиди дома и жди моего звонка. И вот что еще… — Что?

— Я тебя люблю.

В трубке воцарилось молчание. Потом Юрий сказал:

— Я тебя тоже.

Ермаков хотел положить трубку, но в мембране вновь раздался голос сына:

— Что-то все-таки случилось?

— Ничего не случилось.

— Но… Ты мне никогда этого не говорил. Я сейчас приеду.

— Нет, — сказал Ермаков. — Все в порядке. Он положил трубку. Долго сидел, сгорбившись в кресле и невидяще глядя перед собой. Какое-то смутное беспокойство заставило его вновь набрать номер домашнего телефона. Но подошел не сын. Подошла жена.

— Котик! — пьяно пропела она. — Ты где? Я по тебе так соскучилась!

* * *

Ермаков вырвал шнур и в бешенстве швырнул аппарат в сторону бара. Зазвенели бутылки. Одна разбилась. С черной этикеткой. С дубовой столешницы на ковер потекла струйка виски.

Это был «Блэк лэйбл», самый почитаемый сорт в Главном разведывательном управлении российского Генерального штаба.

Ермаков достал из ящика письменного стола мобильный телефон и набрал номер:

— Господин Джаббар? Возьмите своих людей и заезжайте за мной. В три ноль-ноль мы вылетаем в Потапово. На «Руслане».

Ремонтный бокс, в котором мы провели эту не лучшую в нашей жизни ночь, находился на глубине метров пять или шесть, под многотонными слоями земли и бетона.

Никакие звуки с поверхности сюда не могли проникнуть. Лишь утром, о наступлении которого мне не очень уверенно сообщили мои биологические часы, сбитые с толку поясным временем и темнотой, перекрытие передало бетону пола и стен легкую вибрацию. Это могло свидетельствовать, что на аэродроме совершил посадку какой-то самолет. Скорей всего — истребитель. Транспортник заставил бы землю содрогнуться сильней. И нетрудно было догадаться," что приземление этого истребителя будет иметь для нас какие-то последствия. Потому что все, что происходило на поверхности, могло иметь для нас последствия. И вряд ли приятные.