Андрей Таманцев - Автономный рейд

«Врет! — подал во мне голос непрошеный страж. — Не может быть, чтобы смогла обойтись без дочери. Может, правду говорит о начальстве, но чего тогда так упорно домогаться: на кого я работаю? А ведь и в ее назойливом, общеупотребительном „дорогом“ есть смысл. Он как звоночек тревоги. Не спеши, мол, верить. Она много кому клялась в верности...»

— Лишь бы ты меня самого не растоптала, — кривовато улыбнулся я. — Я эгоист, милая... Как бы ты ни была мне дорога и нужна, себя-то я люблю больше.

Не вставая с колен, она чуть приподняла руки и тут же бессильно уронила опять, отчего атласные капли грудей маняще качнулись.

— Все вы, мужики, сволочи... Но ты хоть знаешь об этом.

Женщина всегда найдет, за что похвалить мужика. Как и за что проклясть.

Нет, я не знал, для чего моя истеричность. Но понимал, что именно заставляет брать ее за горло и требовать в третью нашу встречу клятв о вечной верности и послушании. Такого занудства я за собой раньше никогда не замечал. Не ожидал от себя такого даже. Ох уж эта сука Гном! Это он со своими экспериментами перемешал во мне все. Это его реплика о том, что и При тоже подопытная, заставляет меня на что-то надеяться и чего-то добиваться. Мне никогда прежде и в голову не приходило требовать клятв от близкой женщины. Зачем? Если надежна, оно и так будет видно, понятно, а если змеюка, так ей поклясться — что высморкаться. Меня самого мои капризы раздражали до желания уткнуться в ее роскошные ляжки и порыдать, целуя и кусая их до крови. Полное впечатление, что опять вкололи тот наркотик, которому я был обязан своей самой первой, полупозорной близостью с ней.

— Милая, прости, но ты на меня как наркотик действуешь. Или как звонок на собаку Павлова. Только у той слюни текли, а меня кусаться тянет. Я сам себя не узнаю: такой истеричкой заделался.

— Что ж, такое, значит, мое женское счастье... Я тоже эгоистка: хочу тебя всего. Я убью любого, любую, на кого ты положишь глаз, кто посмеет встать между мной и тобой... — И в ее устах эти слова не звучали сейчас обычным бытовым преувеличением. Она не обещала — она констатировала, предупреждая: убьет.

Я встал. Подойдя к При, поднял за подбородок ее лицо, поцеловал, словно молча клянясь в верности, ее блаженно сомкнувшиеся глаза и кончики губ. И тут вспомнил!

— Милая... С Новым годом!

С ней рядом мое время несется, как под откос.

— Что ты? Ой, уже первое?!

— Ну да. Это была самая сладкая новогодняя ночь в моей жизни. Я млею от тебя.

— Я тоже.

— Пойдем выпьем кофейку?

— Только я в душ схожу, можно?

— Можно. — Я кивнул, поддерживая обряд: «Все как велишь, дорогой!» И, не удержавшись, потискал атласное бедро с врезавшимся краешком трусиков.

Ни малейшего сексуального накала я в себе сейчас не ощущал. Зато видя, ощущая ее, переполнялся чисто эстетическим наслаждением. Торчал, прикасаясь к ней, как впервые познавший бабу подросток. Собственно, то, что я с ней чувствовал, и было впервые. Возможно, у других это случается в подростковом возрасте. А меня вот угораздило сейчас. На кухне я любовался тем, как При курит, чуть прихватывая фильтр губами, как отхлебывает кофе, глядя на меня поверх кружки, млел, предвкушая деловые разговоры. Одно дело, когда сортируешь и обсуждаешь информацию с напарником или партнером ради того, чтобы выжить или заработать. И совсем, оказывается, другое — когда говоришь с обожаемой женщиной о деле, которое вам обоим нравится.

Но, слушая ее повествование о кознях саиповских начальников, я все больше запутывался. По ее выходило, что дело вовсе не в нас, не во мне и не в Пастухе с ребятами, а как раз в УПСМ и генерале Голубкове, которые нас несколько раз использовали. Это УПСМ Ноплейко и Катков хотели подставить, втравливая его в грузинские дела. А ко мне они якобы привязались чисто случайно, потому что именно я подвернулся под руку, когда Боцман попал в действительно случайную аварию. Ну и, конечно, они всерьез взялись за меня, когда я уволок документы и химикаты у Полянкина.

— Гном прямо с ума сходит, дорогой, — покуривая, хихикала При. — Требует отобрать у тебя во что бы то ни стало те порошки, которые ты забрал из его сейфа. Это экстракты из каких-то там тропических растений. Без них у него все дела стоят.

Мой майор, похоже, решила все решения предоставить мне и спокойно отвечала на мои вопросы, стараясь лишь не упустить существенные детали.

Конечно, мне ее советы очень бы не помешали, но сейчас, чтобы не путать только-только утверждающееся и с таким надрывом завоеванное разделение полномочий, приходилось играть роль отца-командира.