Владимир Свержин - Танцы на минном поле

— Да, и я это доказал. Насчет жизней. Вы что, считаете, что взяли беглого бандита? Нет, майор. У меня с вами война. А война вещь суровая. Я показал, убедились? А дальше, брюхо прихватит — штаны снимешь. Головы к плечам не под фуражку приделаны. Ну, а насчет денег… Скажи мне, майор, ты сколько получишь за то, что меня поймал? По курсу, баксов двести, не больше. Ты что, меня ради двухсот баксов брал?

Повитухин молчал.

— Да, в этом ты прав, — наконец произнес он. — Не ради двухсот баксов. И насчет танцев, тоже прав. В самую точку. У нас, по твоей милости, с сентября веселье и дым коромыслом! Музыка от твоих боеголовок, ну, прямо, вальс Шопена!

— Неужели, все-таки, Санаев предал, — помрачнел Платов.

— Да нет. Санаев геройски погиб, отстаивая интересы независимой Ичкерии. А вот боеголовки какие-то отморозки действительно похитили. Понимаешь, о чем я говорю?

— Взорвать их практически невозможно.

— Практически, Андрей Дмитриевич, не означает невозможно, — жестко произнес контрразведчик, — и для нас, танцующих, со счетов сбрасывать такую возможность нельзя.

В дверь постучали.

— Товарищ майор, машина готова. Можем выезжать в Москву! — Доложил вновь появившийся прапорщик.

— Что ж, Андрей Дмитриевич, — развел руками контрразведчик, выключая диктофон. — На сегодня все. Думайте. В Москве продолжим наши беседы. Товарищ прапорщик, выводите арестованного.

ФСБешник, переполненный осознанием святости долга, стал еще жандармистее и, подойдя к Платову, резко скомандовал:

— Руки вперед! Выходить, не оборачиваясь! Вас ждать, товарищ майор? — Осведомился он, покидая кабинет.

— Да, — кивнул Повитухин, закрывая папку “Дело”. — Я сейчас зайду, подпишу документы и спущусь.

Он подошел к окну и, опершись на подоконник, стал глядеть на заснеженный двор, еще раз переживая разговор со спецназовцем и машинально выбивая пальцами дробь. — “Танцы на минном поле”, — крутилось в его голове: — “Вся наша работа — это танцы на минном поле”.

Посреди двора стоял “воронок” с открытой задней дверью. Два давешних сержанта с автоматами наизготовку вывели капитана Платова и повели его к машине. У самой двери они остановились и Артист, со скованными впереди руками начал как-то неуклюже влезать внутрь. Вот он поскользнулся и один из сержантов рефлекторно сделал попытку поддержать его. И в ту же секунду ноги спецназоваца ножницами сошлись на ногах охранника, сбивая его наземь. “Что он делает?” — прошептал Повитухин, ударяя ладонью по мелкой решетке, блокирующей окно допросной комнаты. Платов уже был на ногах, и в правой руке у него был автомат охранника. Тишину Звенигорода разорвал короткий резкий звук, похожий на треск разрываемого полотна, потом еще и еще. С третьего этажа контрразведчику было видно, куда направлен ствол автомата. Он был направлен изрядно поверх голов. “Живьем, живьем брать!” — в отчаянье закричал майор, беспомощно осознавая, что отсюда его никто не услышит. Он опрометью выскочил из кабинета, сбив кого-то, промчался по коридору и буквально скатился по лестнице вниз.

Платов лежал на снегу лицом вверх, и из-под спины его по снегу медленно расползалась красная кровяная лужа. Автомат лежал чуть поодаль, так и не поднятый хозяином. Сам обезоруженный сержант, как, впрочем, и его вооруженный соратник стояли тут же с лицами, белее свежевыпавшего звенигородского снега. Увидев подбегающего майора, стрелявший сержант поднял на него почти безумные глаза и прошептал, оправдываясь:

— Он при попытке к бегству.

Повитухин наклонился, приложил два пальца к яремной вене, молча выпрямился и, развернувшись, медленно пошел назад в здание.

Дежурная медсестра, увидев идущего по коридору старшего лейтенанта Ривейраса, приветливо улыбнулась:

— Добрый день, Владимир Федорович! Как ваша нога?

— Спасибо, — кивнул он, — почти не беспокоит. А у вас ночных гостей больше не было?

— Да нет, тьфу-тьфу-тьфу! Все тихо, как ваш начальник и говорил. Вы к Бейбутову?

— Да. Мне сообщили, что он пришел в сознание. Я должен с ним поговорить.

— Доктор разрешил, — кивнула медсестра. — Только, пожалуйста, не долго. Он еще очень слаб.

Ривейрас пошел дальше по коридору к палате Родиона Бейбутова.

— У него там сейчас жена, — вслед ему добавила сестричка.

— Ничего, — махнул рукой Владимир. — Я ненадолго.

— Заходите, пожалуйста, Володя. — Засуетилась сидевшая у постели Надежда Бейбутова. Женщина держала руку мужа в своей, поглаживая ее, как испуганного котенка.