Юрий Ищенко - Черный альпинист

Марина дотянулась до бутылки, разлила. Выпили.

— Вот тогда домыслы кончились. Объявили, что есть, есть такой маньяк, один, независимый. Назначили комендантский час, войска в город вошли, автоматчики-пулеметчики, всех видимо-невидимо. Паника пошла, все начальство удрало — машинами, нагло, на глазах у всех, и барахло вывозили. Зачем Черному Альпинисту барахло? Идиоты!

— А что с девушками происходит? Изнасилованы или просто убиты?

— Ну ты скажешь тоже. Как положено, сперва удовольствие, потом измочалит в клочья и с горы, о кручи на камни шмякает. Мокрое место остается. И как получается — одних блудниц выбирает, шалав всяких! Дождались Божьей кары!

— С чего это?

— Не понимаешь, да? — тетка разошлась, руками махала, голос парил на высоких нотах. — По телеку бабы голые, в книжках разврат, страну великую порушили, над стариками смеются, над Лениным смеются! Ничего святого у вас! Вот и дождались.

— Как же одного вся власть поймать не может? — поразилась нарочито Марина, старательно переводя разговор с идеологий.

— Ой, пуляют, рыщут. Тысячи по горам бегают с собаками, мимо нас туда каждый час ездят. Вертолеты летают, самолеты, упаси Бог, на голову грохнутся. Ракетами и пушками так бабахают, иной раз стекла вылетают. А сам Назарбаев, слышь, с полгода по заграницам мается, вот уж там всем надоел, думаю.

— Ну ладно, спасибо за рассказ, — вздохнула Марина. — Вроде, выпили литр, а тот придурок перед глазами стоит, не знаю, засну ли.

— Знаешь, девица, не тебе жаловаться. У нас, думаю, двух из трех баб в последние месяцы отодрали. Для мужиков пример Черного Альпиниста, как тряпка для быка. Ужас делается, не рассказать.

— Нда, я вообще везучая, — констатировала Марина. — Давайте на боковую.

— Девочка, — сменила дежурная тон на жалостливый, — ты не гони меня, пожалуйста. Я одна да одна, натерпелась страху. И ноженьки что-то не двигаются. Можно мне прямо здесь, в креслице, поспать?

— А говорили, только шлюхам кара будет? — не удержалась от коварного вопроса Марина.

— Да мало ли чего говорила… В темноте не разглядит, или там вкус у него изменился. А кто из нас без греха, милая? Я в церковь через день бегаю, поклоны кладу, и в церкви нынче не протолкнуться. Все замолить грехи спешат. Да только шиш им! — тетка с шумом всхрапнула. — И не такая уж я развалина, чтобы крест ставить на мне… — добавила уже с закрытыми глазами, завалилась головой набок и уснула.

Марина приняла душ, легла в кровать и тоже заснула мертвецким сном.

Ночью кто-то вошел в комнату, мягко ступая, остановился, сел на краю кровати. Она открыла глаза, дернулась, с яростью подумав: «Господи, неужели опять псих залез?» Но в комнате было довольно светло, штор на окнах она не задергивала, и Марина разглядела отца Тахира.

Он ей вообще-то нравился: добрый, маленький, молчун, лысый и с круглым упругим животиком. Тахир ростом в мать пошел (сильно и ее обогнав), но лысеть тоже рано начал, и животик у него упорно растет, как ни старается временами постройнеть.

— Ты вернулась, дочка, — сказал радостно отец, — очень хорошо. Я вас долго ждал.

— Здравствуйте, ата, — ответила она на местный манер, стараясь сделать приятное.

— Ну, здравствуй, — он наклонился к ней, взял в прохладные ладони кисть ее руки, погладил по отдельности каждый пальчик. — А Тимурка с тобой?

— Он там, спит, — она показала на дверь во вторую комнату.

— Хорошо, я потом посмотрю. Не разбужу, не бойся, — отец встал с ее постели.

Царил сумрак, и лишь его белая одежда, что-то вроде халата, была различима, да чуть поблескивала лысая голова.

— Тахирку хотел увидеть, — жалобно сказал отец, — вот, пришел, а его нет. Ведь его нет?

Она кивнула.

— Нет. Скажи, когда увидишь, плохая дорога у Тахира. Шайтан у него на дороге. Меня подкараулил, теперь сына ждет. Плохо вы в России жили, я знаю, а здесь еще хуже будет. Прощай.

Неясной тенью он прошел в комнату к Тимуру, затем так же неслышно вернулся, махнул на прощание рукой и вышел прочь. За ним закрылась дверь.

— Блин, на замки же закрывались! — всполошилась было Марина, но встать не смогла, опять мгновенно уснула.

С утра сразу же повезла Тимура в микрорайон «Орбита» к родителям Тахира. Добралась на милицейской попутке, больше машин на Аль-Фараби не было. Приехала — и узнала про смерть отца. Похоронили три дня назад. Родственники уже разъехались из дома, были мать и младший брат с семьей. Приняли ее хорошо, она рассказала маме Тахира о ночном сне. Та не удивилась даже, заплаканное отекшее лицо осталось равнодушным. Покачивалась на стуле, причитая: