Юрий Ищенко - Черный альпинист

— Я тебе одежду принес, — сказал ей, когда сели есть, — с Игоря. Он худой, невысокий, тебе как раз будет. Лучше, чем в тулупе и ватных штанах путаться.

— Я с покойника не надену.

— От Ольги одежды же не осталось. А эта не с покойника, в их сумках нашел.

— Что ты намерен делать? — спросила она. — Неужели мы вот так будем сидеть и ждать, когда умрем?

— Я еще не придумал.

— А что ты можешь придумать? Ты тупой, как валенок, тупой и исполнительный. Ты будешь просто ждать, когда тебе начальники что-нибудь прикажут. У тебя связь какая-то есть?

— Нет.

— Ну тогда мы пропали. Тогда ты и сам не шелохнешься, и мне не позволишь. Кстати, очень вкусно, спасибо. Я буду спать в своей комнате, если не возражаешь.

— Пожалуйста, я там окна уже укрепил. Никто не пролезет, — благодушно согласился Тахир.

Она ушла, он подкидывал полена в камин, понемногу хлебал коньяк из чайной чашки, смотрел на трепет язычков огня. То, что надо было действовать, он и сам знал. Но для чего? Среди ночи, когда вдруг стало настолько душно, что задыхался, он вышел из дома, запер дверь на два замка, отошел к долине.

От хмеля разгорячился, морозный жесткий воздух перехватил дыхание. Чем-то знакомым пахло то ли от массивных разлапистых елей, то ли порывы ветра приносили ароматы высокогорья, отсырелых трав, мокрого камня… Спиртное разгорячило кровь, как-то сильней и отчетливей чувствовались все шишки и ушибы, немного щемило в желудке, усталая тяжесть, как жаба, разлеглась на сердце. Потукивало оно, напирая на кости грудины, — Тахиру внове были все эти ощущения, почти с изумлением прислушивался, вникал, как это — быть больным изношенным человеком. Вдруг какие-то отсветы на искрящемся лунном снеге заставили задрать голову: над дальними черными в ночи горбатыми хребтами медленно плыли вниз искрящие огни. Осветительные ракеты? Нет, желтая, зеленая, красная. И снова запустили в небо ту же комбинацию цветов. Что-то это значило, для него именно значило. Он вдруг понял, что ему наплевать, он и вспоминать не хотел назначения огней.

Значит, дела там, у них, продолжаются. Кипит жизнь, кипят замыслы, пакости. Время поджимает. Огни повисали над пиком Пионера, пуляли из ракетниц на турбазе. Обнаружен Евсей? Вряд ли, старикан-таракан и ему, и им фору в любой вылазке даст, даже с телом на салазках.

И снова толчком, озарением вспыхнула идея. Обмыслить времени хватит, да и выспаться надо. Повернул, пошел в дом, напрочь забыв о возможном противнике.

А Черный Альпинист был рядом. Удобно устроился в скопище сучьев на ели, развалился буквально в полусотне метров от дома. Он не спал, он ждал и, судя по подрагиванию пальцев со сбитыми изуродованными ногтями, ждал нетерпеливо. Блестели белки глаз, попадая под лунные лучи, белоснежные клыки то и дело хищно обнажались в путаной грязной поросли бороды.

На рассвете Тахиру послышался какой-то шорох, мгновенно открыл глаза, обвел взглядом комнату. Никого. Встал и бесшумно проскользнул на кухню, не забывая непрерывно коситься себе за спину. Пошел наверх: одна комната была пуста, во второй под горкой одеял должна была лежать Марина. Но он предположениям не доверял, подошел и осторожно скинул край одеяла с головы. Действительно, это была Марина.

— В чем дело? — спросила хмуро.

— Показалось, — объяснил ей. — Вставай, я к завтраку чего-нибудь придумаю.

Придумал яичницу (у Евсея в холодильнике нашел штук пять чудных пестреньких яиц), накромсал копченый окорок, сгреб на тарелку крошащиеся остатки лепешек. Ждал жену в гостиной. Марина появилась очень недовольная.

— В умывальнике вода замерзла, не умылась и зубы не почистила, — сообщила ему.

— Ничего, еще умоешься, — спокойно ответил Тахир.

— О, какой ты хозяйственный, как выяснилось… Я почти не спала. Только глаза закроешь, ужасы с ходу начинаются, как в паршивом видеоужастике. Знаешь, что снилось?

У Тахира рот был набит пищей, поэтому лишь отрицательно помотал головой.

— Будто бы Черный Альпинист, причем какой-то другой, не Саша, какой-то мерзкий и хитрый, приходит и предлагает тебе за меня деньги. Какие-то кучи. Ты не соглашаешься, он тогда возвращается с пулеметом или чем-то еще стреляющим. Ты берешь, а он идет на кухню и точит ножи, чтобы меня, значит, резать. Ножи о камень визжат, а я наверху, в постели лежу и жду. Тебе что-нибудь снилось?

— Ничего не видел — сообщил вяло Тахир.

— Или не помнишь?

— Помню. Я засыпал, передо мной сразу возникала черная стена. Или экран… что угодно, в общем. Может быть, это была пустота. И пока спал несколько часов — стоял и смотрел в нее, в черное. Поэтому устал, пока спал.