Леонид Словин - Отстрел

Жена опера РУОПа, сидевшая рядом в кресле, толкнула мужа:

—А ты говоришь!

Она теперь знала, на чьей стороне сила…

Неярко горели огни. Рэмбо ждал.

Аэродром в центре Москвы был зажат между армейскими казармами и «парадкой», на которой отрабатывались все торжественные прохождения войск по Красной площади. Это был район знаменитого «Аквариума», резиденции ГРУ, с блеском описанного Виктором Суворовым.

Беглого взгляда на летное поле достаточно было, чтобы понять: место и аксессуары при передаче выкупа выбраны не случайно. Вокруг тянулась асфальтированная трасса с выездами на два соседних шоссе. Обе оживленные магистрали располагались на удалении — им предшествовали заборы, шлагбаумы, КПП. Со стороны Ленинградки тянулся лабиринт гаражей. После наступления ночи движение на обоих шоссе ненадолго поубавилось и вот-вот должно было возобновиться. С приближением рассвета вокруг взлетного поля все чаще появлялись машины.

На фоне глухого кирпичного забора белая коробка из-под торта была хорошо видна. Рэкетир мог издали убедиться: коробка на месте и вблизи. На открытом пространстве летного поля никого нет…

Рэмбо представлял район. Пустынная залежь в самом центре Москвы. Пристанище бродячих собак. Стоянка новеньких легковых машин, предназначенных к продаже «Логовазом». Из осторожности он не разрешил никому выйти на поле. Использовать армейские казармы тоже не было возможности. Карты были у разведчика с оптикой, который находиля в чердачном окне семнадцатиэтажного жилого здания. Рядом с отделом внутренних дел «Хорошевский». Команды и связь корректировались оттуда. Свои силы Рэмбо расположил вблизи выезда из гаражей на Ленинградское шоссе — опыт подсказывал, что рэкетир будет прорываться именно отсюда.

Быстро светало. С рассветом первыми показались игрушечные луковки бывшего монастыря, ныне Академии Жуковского.

Рэмбо ждал в машине. Время, указанное в записке, давно истекло.

Из глубины летного поля донесся лай собак — и сразу вслед громкие звуки строя. Не менее роты протопало от казарм по направлению к ближайшему КПП.

Действо возникло внезапно.

—Внимание! Вижу! «Волга» серого цвета! — Детектив, работавший с оптикой, начал с середины. — Развернулась… Пошла обратно. К коробке… Тормозит…

В машинах преследования замерли. Ждали.

—Водитель выскочил… Взял! Уходит к гаражам!

Рэкетира сопровождали тремя машинами. В каждой — профессионал бывшей «Семерки» — Седьмого Главного управления бывшего Комитета государственной безопасности СССР. Все трое знали дело — тягались с такими же профи, иностранцами, обретавшими под видом представителей фирм, туристов, атташата. Теперь работали за деньги. Без дураков. Рэмбо отбирал фанатов. В них жила ностальгия по погоне…

Водитель серой «Волги» не замечал преследования. Шел быстро.

Улицы еще были пусты. Гнали в сторону Перова. В район Косино. То одна, то другая машина наблюдения попеременно выходила вперед. Скрывалась из глаз. По рации умело корректировали маршрут. Вскоре она оказывалась уже в третьем эшелоне, позади.

За строительным котлованом въехали в новый район.

Тело Нисана Арабова было уже предано земле. Нисана похоронили по обряду бухарских евреев, сильно напоминавшему мусульманский, — в саване, без гроба.

На кладбище при погребении присутствовали только мужчины. Женщины стояли поодаль. После похорон Неерия задержался в Вабкенте не долго. Поминок не полагалось. В доме отца собралось с десяток етариков-единоверцев. Молодой рав из бухарской синагоги приехал, прочитал молитву. Кто не смог или не захотел прийти, явился в большую вабкентскую чайхану. Каждому Неерия вручил приличную сумму в сомах, еще халат или рубашку. Как мог, одарил всех.

В обратный путь, в Самарканд, после похорон собрались уже за полночь. Ташкентские авторитеты во главе с Чапаном уехали раньше. Никто не заметил, когда они снялись. Исчез и московский авторитет Савон. Ни майор милиции, ни другие хозяева о нем и не вспомнили — обратная сторона восточного гостеприимства:

«Гость — это когда он в твоем доме…»

Впрочем, авторитеты из «Белой чайханы» могли взять коллегу с собой, посадить в аэробус, вылетавший в Москву.

Назад, в Самарканд, гнали тоже быстро. Опаздывали. Снова в сопровождении эскорта ГАИ. Их уже ждали. Милиция в аэропорту видела, что гаишники и водители все, как один, поддатые, но шум поднимать не стали. Круговая порука ментов: никто не предаст.