Cassandra Claire - Draco Sinister

— Здорово, Сириус, — приветливо произнес он, распространяя вокруг себя копоть и сажу.

— Что-то ты рано, — взглянул на каминные часы Сириус.

— О, папа, — не поднимаясь, Рон помахал рукой.

— Я не останусь, просто хотел сообщить, что получил известие от Чарли… Он сможет придти, как

в конце концов выяснилось. Я, конечно, понимаю, все в последнюю минуту…

— Ладно, — перебил его светящийся искренней радостью Сириус. — Никаких проблем, Артур. Я

же говорил тебе, чтобы вы пришли всей семьей.

Гермиона взглянула на Драко. Конечно, на его лице не отразилось ничего столь же

выразительного, однако по быстрой вспышке его глаз она могла с уверенностью сказать, что он был

рад тому, что Чарли обещал прибыть. Словно почувствовав, что она смотрит на него, он перевел на

нее свои глаза, и на мгновение их взгляды скрестились. Она совершенно отчетливо поняла, что он

хочет ей сказать, и поднялась на ноги.

— Пойду оденусь, — нежно прикоснулась она к плечу Гарри.

Он поднял глаза:

— Еще же долго…

Рон фыркнул:

— Ты знаешь, хорошо, если она будет готова к святкам.

— Пожалуй… — согласился Гарри.

— А не стоит тебе некоторое время потратить на свои волосы? — заметила Гермиона, уклоняясь

от его шутливого тычка. Она чувствовала, что Драко все смотрит на нее, и надеялась, что Гарри

этого не заметит и что у Драко хватит сообразительности немного переждать, прежде, чем выйти из

комнаты вслед за ней.

***

Она успела принять душ и высушить волосы заклинанием Conarus, платье ждало ее на кровати,

422

когда он постучал к ней. В черной китайской шелковой мантии и комнатных тапочках, она открыла

дверь — в проеме стоял Драко, подсвечивающее его сзади пламя факела превращало серебристые

волосы в ореол. Гермиона почувствовала в горле кисло-сладкий комок и с трудом сглотнула его. На

нем была темная мантия, волосы влажно поблескивали, словно он только что вышел из душа. От

него пахло мылом и специями.

— Драко, что это?

— Последние ингредиенты, — он неуверенное протянул ей пакет в темно-коричневой обертке, и

Гермиона, приняв его, заулыбалась.

— Розмарин, паутина, сушеные незабудки… — она развернула пакет и углубилась в его

содержимое. — Что ж, это все… Вернее, почти все.

Драко прислонился к косяку, не решаясь перешагнуть через порог, равно как и не собираясь

уходить.

— А что тебе еще нужно?

— Ты, — не раздумывая, ответила она.

Он поднял на нее глаза, и она ощутила, что заливается каким-то дурным румянцем, он едва

не улыбнулся, но почти тут же его лицо вновь померкло. Рядом с ним так легко было забыть, что за

каждым его выражением поблескивают искры опасности. Легко. Но неразумно.

Скрестив запястья, он вытянул их вперед и мягко улыбнулся:

— Вот. Теперь у тебя есть все.

Она не коснулась его рук:

— Пройди, присядь на кровать.

Он послушно сел, совершенно дико выглядя на розовом стеганом покрывале в цветочек.

Гермиона выгребла остатки компонентов для Думоотвода из секретера и присела напротив него,

поставив между ними плоскую белую чашу, бросила в нее то, что принес Драко, смешала с

приготовленным ей накануне Зельем Памяти и несколькими листьями эстрагона. Смесь закипела,

задымила и превратилась в зеленую пасту.

Гермиона взглянула на Драко — он был несколько взволнован, словно считая у себя пульс.

— Ну, теперь ты, — пригласила она. — Обычно это делается палочкой, но, думаю, ты вполне

управишься и без нее. Просто сконцентрируйся на воспоминаниях, которые ты хотел бы сохранить в

Думотводе, и отправь их в чашу.

— Спасибо, — она ничего не смогла прочесть в его глазах, и поняла, что он хочет остаться один.

Встав, Гермиона подхватила с кровати туфли, платье и чулки и отправилась в ванную приводить

себя в порядок, поплотнее прикрыв за собой дверь.

Платье, выбранное ею на нынешний вечер, было по покрою очень похоже на то, что много

месяцев назад дала ей в Имении Нарцисса, — оно до сих пор оставалось самой любимой её вещью,

пусть даже принадлежало ей совсем недолго, — такой же зашнуровывающийся на спине корсаж,

широкая юбка, вырез, глубоко открывавший плечи и грудь (куда глубже, чем она привыкла носить).

Только сейчас цвет был другой — глубокий цвет темной корицы вместо лавандового. К этому

прилагались прозрачные чулки и пара эффектных туфель с ремешками на высоких каблуках.