Игорь Мерцалов - Джинн Искрюгай в любви и на войне

–Ещё лучше. Стали добавлять в неё алюминиевый порошок – пальчики оближешь!

–Звучит уже вкусно, – признал Пылай-Башка, рыща взглядом по столу и прищёлкивая пальцами, отчего посыпались вокруг разноцветные искры. – Сейчас попробуем…

***

К концу дня Искрюгай понял, что не только разлюбил Жарым, но и вообще рискует возненавидеть женский пол. Как только стало известно, что его взял к себе сам Сожги-Башка, он сразу вновь стал интересен для всех трёх прелестниц. Правда, в основном как ступенька на пути к бойким красавцам из Особой дружины, в которую великий герой набирал много молодёжи.

Хорошо ещё, что времени на болтовню у Искрюгая не было, а то бы он, наверное, и сорваться мог. Правда, что бы он в этом случае сделал, сам не знал. Просто чувствовал, что может натворить дел, и всё тут.

Но времени, как уже сказано, не было. Сожги-Башка вооружил нового бойца своей дружины и отправил тренироваться на склоны Бугай-горы вместе с ординарцем, которого звали Джарким.

Оружие неожиданно очаровало Искрюгая. Ятаган особой закалки и небольшой круглый щит из драконьей чешуи не боялись никаких перепадов температур и были очень красивы. Казалось, часами можно наблюдать, как переливаются чешуйки и пробегают багровые блики под благородным чернением стали. Кроме того, Искрюгай получил защитный амулет и защитный наговор, а ещё заклинание огненного дротика с двенадцатикратным зарядом и чары огненного хлыста.

–Очень полезная вещь, – объяснил Искрюгаю Джарким. – Ни тебе, ни другому джинну он никогда не повредит, а вот марида даже надвое разрубить может – конечно, если сноровка есть и марид не слишком сильный. Осваивай. Только помни: как бы ни старался, за несколько дней бойцом никто не делается. Поэтому, если что, в рубку не суйся. Это приказ Сожги-аги, не вздумай ослушаться. Сожги-ага сказал: главным твоим оружием будет вот это.

И ординарец великого воина передал Искрюгаю пояс с четырьмя подвешенными к нему бутылями, которые спасатель не мог не узнать: именно в таких он и работал, сперва на флоте, потом на ковролётке.

–Там что, ещё джинны? – удивился Искрюгай.

Джарким рассмеялся.

–Нет, конечно! Просто чары свёрнутого пространства и времени. Видишь ли, загонять марида в ловушку – занятие хлопотное, они очень устойчивы к таким чарам. Сожги-ага другое придумал: менять пространство вокруг марида, замедлять его движения. Ты в этом деле специалист, будешь бутылками в маридов кидаться. Запас у нас приличный, но ты всегда носи их при себе, чтобы привыкнуть. Разбить не бойся, бутыли крепкие… Хотя нет, лучше всё-таки бойся. А то от вас, новичков, всего можно ждать. Ну-с, а теперь приступим к делу. Хотя хорошим бойцом тебе не быть, однако, коли зачислен в Особую дружину к Сожги-Башке, должен знать, с какой стороны за ятаган браться. – С этими словами он обнажил своё оружие. – Давай, нападай! Смелее!

С какой стороны браться за ятаган, Искрюгай усвоил быстро, а вот что с ним потом делать – оказалась наукой посложнее. За два дня с Искрюгая четырнадцать потов сошло – по семь ежедневно. Местом тренировок была выбрана площадка, где широкий язык лавы, смахнув Хризоберилловый сад и разрезав террасу, застыл огромным наростом, пустившим во все стороны огненные щупальца. Извержение уже сходило на нет, но склоны Бугай-горы по-прежнему содрогались, вниз срывались огромные, казавшиеся незыблемыми скалы, местность окутывал густой дым. Корка застывшей лавы то и дело проламывалась под ногами, и Искрюгай сотню раз искупался в густой, медленно твердеющей лаве. Джарким, что интересно, любую слабину словно пятками чуял и обычно успевал отскакивать, но пару раз и ему довелось окунуться с головой.

На сон Джарким отводил ученику всего четыре часа, но в первую ночь Искрюгай от усталости даже уснуть не смог. Лежал на спине, краем глаза разглядывая надоевший за день пояс с бутылями, и вяло сердился про себя на великого воина, которому, оказывается, всего лишь понадобился специалист по спасательному оборудованию. Потом, однако, подумал: «Но ведь понадобилась же моя мирная профессия, и не кому-нибудь, а легендарному Сожги-Башке! И не кого-нибудь он взял, а меня – и это уж полностью моя заслуга…»

Однако от усталости даже льстить себе было лень, как и завидовать Пылай-Башке, который всё это время проводил в оливиновых ваннах.

Джарким был непобедим. Много раз, когда кончик его ятагана замирал около самой кожи Искрюгая, тот задавал себе вопрос: «И что же я буду делать в бою?» Однако ординарец Сожги-Башки словно умел читать мысли и вовремя напоминал: