Александр Журавлев - Продавец снов

Эта догадка, обрастая разными подробностями, быстро распространилась по Москве. И вскоре со всех концов столицы в этот дом началось паломничество кладоискателей, которые, не останавливаясь ни перед кем и ни перед чем, исковыряли все его стены, полы и потолки.

Жильцы дома, возмущённые вандализмом нагло вторгшихся в их родные пенаты искателей сокровищ, выставили заслон из добровольной дружины. Встав грудью на защиту своего дома, дружинники стали проводить дневные рейды, часто вступая с непрошеными гостями в рукопашные схватки. Однако это не помогло. Кладоискатели перешли на ночные вылазки.

Дружинники ответили им круглосуточным бдением и вооружились шанцевым инструментом: лопатами, баграми и ломами. Кладоискатели отступать не пожелали и подогнали к дому бульдозер. Началась осада. В воздухе запахло грозой, казалось, ещё немного – и дело дойдёт до гражданской войны.

И вот как-то ранним утром на фасаде дома появилась памятная мемориальная доска из бронзы. На ней был изображён барельеф Семёна Михайловича Будённого со всеми регалиями. Под ним выпуклым текстом отмечалось, что «Командующий 1-й Конной армией с 1919–1923 гг., а ныне Маршал Советского Союза С. М. Будённый посещал этот дом в 1952 году».

Рядом, на отдельной табличке, было указано, что дом является историческим памятником и находится под охраной государства.

Паломничество кладоискателей сразу прекратилось.

Жители же дома долго переглядывались, вспоминая в биографии С. М. Будённого факт посещения их дома. Одни уверяли, что видели легендарного маршала, другие – что это всего лишь вымысел, выдаваемый за действительность. Обратились к старожилам. Те, пожимая плечами, отвечали, что, мол, ходят здесь всякие, возможно и Будённый хаживал. И всё же нашёлся седой старец Прохор, который утверждал, что он видел собственными глазами, и не раз, Семёна Михайловича, как себя самого в зеркале.

По его рассказу, маршал был широк в плечах, чуть прихрамывал, видимо, давали о себе знать старые боевые раны. Выдавали его разве что огромные, подкрученные вверх усищи и брюки с двумя широкими маршальскими лампасами, надетые под гражданский пиджак. И навещал он в этом доме своего старого боевого товарища.

Теперь жильцы бились над другой загадкой: кто же был этот товарищ? Перебрали всех живущих в доме. Выбор пал на слесаря Андрея Кузьмича. Обратились к нему – не он ли тот самый товарищ С. М. Будённого. Слесарь скромно отмалчивался, улыбаясь в усы.

Тогда за дело взялся домовой комитет, он уже более тщательно перемыл всем жильцам кости. Сомнений больше не оставалось: выбор вновь пал на Андрея Кузьмича, за плечами у которого была как Гражданская, так и Отечественная войны.

Довольны теперь были все: и те, кто сомневался в посещении С. М. Будённым их дома, и те, кто якобы видел здесь легендарного маршала. Страсти стали понемногу утихать. Жизнь, казалось, стала налаживаться.

Но тут неожиданно для всех недавний счастливчик, нашедший чудо-матрац, узнав, что в связи с недавно прошедшей денежной реформой погашение старушкиного миллиона превратится в копейки, да и это возможно будет сделать только в следующем столетии, сошёл с ума.

Он развёл из облигаций государственного займа большой костёр и, прыгая вокруг него, сквернословил и плевался. Потом растоптал тлеющий пепел и, вымазав лицо сажей, долго плакал, как младенец, и рвал на своей голове волосы.

Мытарства несостоявшегося миллионера прекратились лишь с приездом кареты скорой помощи. Упаковав его содрогающееся от всхлипов тело в усмирительную рубашку, санитары запихнули сумасшедшего в машину и повезли в психиатрическую больницу.

Наконец жизнь в доме вернулась в своё русло. Опять у подъезда на лавочках появились старожилы, в беседке за столиком застучали в домино.

Когда Кузьмич допоздна засиживался за игрой, то на третьем этаже дома открывалось окно, и голос Александры Никитичны заботливо напоминал: «Андрей Кузьмич, пора ужинать!» Слесарь, как всегда, увлечённый очередной партией, отмахивался от приглашения рукой, и тогда лежащая у его ног добрая дворняга, теперь уже по кличке Ильич, хватала его за штанину клыкастой пастью и тащила Кузьмича к домашнему очагу.

За этой сценой, сидя на подоконнике, всегда молча, без каких-либо комментариев, наблюдал мудрый Казимир. Когда же слесарь и пёс скрывались в подъезде, он шёл открывать им дверь.

За тот месяц, что Кузьмич жил в квартире Вихляевой, там многое изменилось. Была починена кухонная мебель, переклеены обои. Побелены потолки и покрашены окна. Стены украшали кашпо с цветами.