Александр Журавлев - Продавец снов

– Ты необыкновенная, неземная. Вот даже сейчас, когда мне никто не может помешать согреть тебя губами, я почему-то боюсь это сделать. Вдруг ты окажешься сном, который в мгновение растает, как хрупкая снежинка, и мне не суждено будет тебя увидеть вновь.

– Не говори глупости, – улыбнулась Елена. – Даже если случится, что волей судьбы ты окажешься от меня так далеко, что и представить себе нельзя, я буду с тобой листопадом и шёпотом ветра, летним дождём или солнечным лучом, позёмкой и первым снегом, везде и всюду, где бы ты ни был.

Скрипач закончил играть и, откланявшись, удалился. К влюблённой паре подошёл граф с большим букетом из белых лилий.

– Пьеса закончилась, занавес закрылся и погасли свечи. Это вам, несравненная Елена, – сказал Сен-Жермен и передал ей цветы. – Я думал, что ваше испытание ограничится лишь участием в празднестве, но, видимо, провидению было угодно ввести в игру ещё одну фигуру. И в этой партии, где на кону вдруг оказалась ваша драгоценная жизнь, вы вдвоём одержали победу и расставили всё на свои места.

– Что вы, граф, – запротестовала Елена, – если бы не вы, то ещё неизвестно как бы всё закончилось. Это было незабываемое испытание для всех нас, а праздник – самым прекрасным на свете, – сказала Елена и сделала глубокий реверанс.

Сен-Жермен поднял перед собой руку, на ней чудесным образом появилось серебряное блюдо. На нём лежали золотой перстень с изумрудом, круглый, с медный пятак, золотой кулон с рубином на тонкой изящной цепочке и свиток, скреплённый семью печатями.

– Пусть эти подарки напоминают вам о нашей встрече. Что же касается письма, – граф показал глазами на свиток, – то каждый год 11 апреля, в День всех Тайн, вы будете ломать по одной печати. Вскрыв последнюю до заката солнца, вы, Семён Данилович, получите ответ на ваш вопрос, некогда заданный мне. Сейчас же вы вдвоём сядете в карету и унесётесь туда, где вас ждёт домашний очаг, уют и долгое счастье быть вместе, где для вас всё начнётся с чистого листа. Там писать свою судьбу вы уже будете сами.

Сен-Жермен вынул из ножен шпагу, и крест-накрест рассёк ею пространство. Тотчас возле них появилась та же самая карета, на которой они сюда прибыли. Но на этот раз она была запряжена четвёркой белых лошадей. Золотые перья украшали их покачивающиеся головы. На козлах сидел знакомый им услужливый кучер. Одет он был по-парадному – в белоснежный фрак.

Граф сделал лёгкий поклон.

– Ну что же: всё сделано, должников нет, каждый получил то, что желал, и то, что заслужил. Врата открыты. Кого-то зовёт дорога, а кого-то – домашний очаг. Кого-то ждут радости, а кого-то – унылые будни. Кто-то будет пожинать плоды, а кто-то сеять. Вот уже и утро. Как сладок его прохладный прилив, и как терпок грядущий день! Итак, если вы готовы, тогда – в путь.

– Спасибо вам за всё, граф, – сказал, откланявшись, Погодин.

– Спасибо, – повторила эхом Елена.

И они, не оборачиваясь, вошли в карету. Кучер взмахнул хлыстом и, окрылённый синими ветрами надежды, экипаж оторвался от земли и понёсся к восходящему солнцу.

После нашумевшей операции по поимке фальшивомонетчиков, органы безопасности решили «замять» её провал и быстренько состряпали легенду, будто бы в этот день проводились, не что иное, как учения по гражданской обороне, где отрабатывались пути эвакуации населения в случае землетрясения и повальной дизентерии, приведшей к засору канализации всего дома.

В злосчастном подъезде был наспех проведён косметический ремонт. Мрачную табличку «Вход в убежище», висевшую на двери в подвал, сменила красочная вывеска с портретом вождя пролетариата В.И. Ленина на алом стяге и с надписью: «Красный уголок».

От такой наивности властей народ торжествовал: подтасовка не прошла. Было что теперь смаковать на кухонных посиделках.

Правда, нашлись и более дотошные граждане, которые разглядели в этом скрытую информацию о грядущих переменах. Прильнув к радио, они вслушивались в каждое сообщение, ожидая трансляции балета «Лебединое озеро» и объявления диктора Всесоюзного радио Ю. Б. Левитана: «Король умер! Да здравствует король!» Или же новостей о понижении цен на продукты питания.

Однако диктор ежедневно вещал об очередных победах на передовых стройках страны. Надежды таяли. Вновь настали серые будни.

И вдруг в один из дней по дому разлетелся слух, что некий счастливец будто бы нашёл в матраце какой-то покойной старушки миллион в облигациях государственного займа. Разговоры о старушке-миллионерше, которая дала в долг государству сумасшедшие деньги, не стихали ни днём, ни ночью. Это бередило умы. Тут-то вновь вспомнили о фальшивомонетчиках, сопоставили одно с другим и пришли к выводу, что в доме спрятан клад.