Эдуардо Де Филиппо - Ловкий ход

МАТИЛЬДА. Как понимать все это? Профессор, я никогда прежде не слышала от вас ничего подобного. (Кьярине) А вы, синьорина, спускайтесь-ка оттуда! (Решительно направляется к окну и ставит рядом стул). Ну, будьте умницей. Что это вы задумали! Хотите, чтобы и в самом деле вся округа смеялась? (подает руку Кьярине, и та охотно повинуется ее приказу). Вы такая воспитанная, такая мудрая и терпеливая… Я всегда говорю своему мужу: «Одно удовольствие жить рядом с Савастано — их не видно и не слышно…»

КЬЯРИНА (спустившись с подоконника и оказавшись на твердой почве, вдруг в полной мере осознает опасность, которой подвергала себя, ее охватывает страх, у нее кружится голова, и она раскидывает руки, словно ища что-то прочное, к чему можно было бы прислониться) Дайте сесть… Стул, дайте стул… (Поддерживаемая Матильдой, добирается до стола в центре комнаты и садится возле него). Ничего не вижу… Все вокруг плывет…

МАТИЛЬДА. Успокойтесь, синьорина Кьярина, сейчас это пройдет.

КЬЯРИНА (с явно преувеличенным удивлением). Ох, вся комната идет кругом… Остановите комнату.

МАТИЛЬДА (спокойно). Ну-ну, сейчас все пройдет… Все пройдет…

КЬЯРИНА. Что пройдет, донна Мати… Это же какая-то взбесившаяся карусель.

МАТИЛЬДА. Так только кажется.

КЬЯРИНА. О, святая Мадонна… Меня просто выворачивает наизнанку.

МАТИЛЬДА. Это вам дьявол привиделся. Я пришивала пуговицу на рубашку мужа, как вдруг является какой-то синьор и говорит: «Идите скорей к Савастано, там синьорина Кьярина хочет выброситься из окна…» Я и поспешила сюда. Но что случилось?

ЛОРЕНЦО. Это вы у нее спросите. Не думаю, что она скажет вам правду. Во всяком случае, хочу надеться, что она еще не совсем утратила чувство юмора.

КЬЯРИНА. Он обижает меня с тех пор, как понял, что я не окончательная дура. Потому что это так. Когда человек постоянно проявляет понимание и сочувствие, всегда уступчив, всегда готов во всем пойти навстречу, и если просят, то и всем пожертвовать, тогда это не считают доведенным до крайности альтруизмом, нет. Это расценивают только как самую настоящую глупость. Когда же этот человек в один прекрасный день вдруг пробуждается и говорит: «Хочешь знать правду? Мне надоело без конца заботиться о чужом благе. С сегодняшнего дня я хочу немного подумать и о своем собственном благополучии», и тогда тот, другой, увидев, что утратил привилегию, не желает мириться с таким преображением: «Как же так? Еще несколько минут назад она была такой милой дурочкой… Как же это она вдруг ни с того ни с сего позволяет себе пользоваться правом рассуждать нормально?» И звереет от ярости. Как это сделал он. Он совсем озверел и такого наговорил мне: это, мол, потому, что я старая дева… Что мне нужен муж… Что я некрасива… Что ни один мужчина никогда не обращал на меня внимания…

ЛОРЕНЦО. Это я не сказал.

КЬЯРИНА (стремительно и агрессивно). Но ты это бродит у тебя в голове. Потому что это у тебя внутри. Но едва не слетело с языка.

ЛОРЕНЦО. Нельзя же судить за одно лишь намерение. Донна Мари, она хотела выброситься из окна… или вернее, угрожала сделать такое, потому что предположила, будто я решил отремонтировать квартиру, так как собираюсь жениться.

МАТИЛЬДА. Синьорина Кьярина… Но даже если и так? Профессор — человек творческий, художник, у него положение, имя… Он к тому же красивый мужчина, что же тут плохого?

ЛОРЕНЦО (ободренный словами Матильды). Наступает момент, когда возникает потребность найти подругу. Ощутить рядом какой-то аромат.

КЬЯРИНА. Немецкий аромат.

ЛОРЕНЦО. Вот видите… Но при чем здесь национальность? Допустим захочу жениться на китаянке, так что же, я должен во всем отдавать ей отчет?

КЬЯРИНА. Жену и быка не бери издалека.

МАТИЛЬДА (примирительно). Синьорина Кьярина хочет сказать, что когда муж и жена — люди из разных стран, им, возможно, будет трудно найти общий язык.

КЬЯРИНА. Пройдет начальная эйфория и при первой же ссоре прозвучит именно такая фраза: «Я немка, а ты — итальянец».

ЛОРЕНЦО. Это уж моя забота.

КЬЯРИНА. Вот как? А мне что прикажешь делать? Наблюдать, как ты будешь несчастлив в браке, и сидеть сложа руки. Такой же раб привычек, да к тому же деспот, и при первом же конфликте сотворишь какую-нибудь глупость. Это я виновата, во всем ему потакала, никогда ни в чем не перечила. Служила ему как священник при алтаре. Донна Мати, вы мне поверите. Хотелось ему птичьего молока И Кьярина доставала ему это птичье молоко.