Людвиг Тик - Кот в сапогах

Вы выдержали испытание; теперь, мой принц, вы способны править государством.

Готлиб . Править государством — весьма мудреное дело, мой Гинц.

Король . Примите же теперь руку моей дочери.

Принцесса . О, как я счастлива!

Готлиб . Я тоже. Но, мой король, я желал бы вознаградить моего слугу.

Король . А как же, а как же! Возвожу его в дворянское достоинство . (Вешает коту на шею орден.) А как его, собственно, зовут?

Готлиб . Гинц. Родом он из совсем незнатной семьи — но заслуги возвышают его.

Леандр (протискиваясь вперед)

Барабанная дробь.

Занавес.

Король (выходя из-за кулис). Завтра мы будем иметь честь повторить сегодняшнее представление.

Фишер . Совсем обнаглели.

Общий топот в партере.

Король (смутившись, убегает и тут же возвращается) . Ну хорошо. Завтра будет спектакль «Остро точишь — выщербишь».

Все . Ура! Ура!

Бурные аплодисменты. Король уходит.

Голос из зала . Повторить последнюю декорацию! Все. Последнюю декорацию! Последнюю декорацию!

Голоса из-за кулис . Подумать только! — Вызывают на бис декорацию!

Занавес поднимается. Сцена пуста, видна только декорация. Из-за кулис выходит Гансвурст и раскланивается.

Гансвурст . Извините меня, что я взял на себя смелость поблагодарить вас от имени декорации, ибо если она хоть мало-мальски вежлива, это ее прямой долг. Она приложит все усилия, чтобы и впредь быть достойной успеха у столь просвещенной публики, и не пожалеет для этого ни ламп, ни соответствующих украшений; успех у такой аудитории будет вдохновлять ее. Вы видите, она растрогалась до слез и не может даже говорить. (Быстро уходит, утирая глаза.)

Некоторые из зрителей плачут. Декорацию убирают. Обнажаются голые стены театра. Публика начинает расходиться. Суфлер вылезает из своей будки. На сцене с заискивающим лицом появляется поэт .

Поэт. Я осмелюсь еще раз…

Фишер . Как, вы все еще здесь?

Мюллер . Вам давно пора было уйти домой.

Поэт . Еще лишь несколько слов, с вашего позволения. Пьеса моя провалилась…

Фишер . Кому вы это говорите?

Мюллер . Мы и без вас это знаем.

Поэт . Но возможно, что вина тут лежит не целиком на мне.

Шлоссер . А на ком же еще? Кто виноват в том, что я все еще не в себе?

Поэт . Я попытался воскресить в вас забытые впечатления детских лет, — чтобы вы восприняли представленную сказку как она есть, не принимая ее за что-то большее, нежели просто сказка.

Лейтнер . Это так просто не делается, милейший.

Поэт . Конечно, для этого вам надо было забыть на два часа все свое образование…

Фишер . Как это так?

Поэт . Забыть все свои знания…

Шлоссер . Как бы не так!

Поэт . А также все, что вы читали в рецензиях.

Мюллер . Ничего себе требования!

Поэт . Короче говоря, вам надо было бы снова стать детьми.

Фишер . Но мы как раз благодарны господу, что уже вышли из детского возраста.

Лейтнер . Наше образование и так стоило нам немало пота и хлопот.

Все снова начинают топать.

Суфлер . Попытайтесь сочинить на ходу два-три стишка, господин поэт; может, тогда они проникнутся к вам большим уважением.

Поэт . О господи, хоть бы пришла в голову какая-нибудь ксения.

Суфлер . А это что такое?

Поэт . Новомодный жанр. Его легче почувствовать, чем описать. (Обращаясь в партер.)

Из партера в него бросают гнилыми грушами, яблоками и смятыми бумажками.

Нет, в этом жанре те господа сильнее меня; я удаляюсь . (Уходит.)

Публика расходится по домам.

Я — человек (латин.).