Анатолий Кондрашов - Мысли и изречения великих о самом главном. Том 3. Бог. Жизнь и смерть

Пантеизм – это эротически возбужденный атеизм. Деизм – это разбавленный теизм.

Истинная религия есть поэзия души; у нее имеется обаяние, полезное для наших манер; она приносит нам как счастье, так и добродетель.

Честный бог – самое благородное творение человека.

Если тот, кто по самой своей сущности не может ни в чем нуждаться, предпочитает нуждаться в нас, то это потому, что нам необходимо, чтобы в нас нуждались.

Душа способна расколоть небо надвое и увидеть в трещине сияющий Божий лик.

Если человек не создан для Бога, почему он счастлив только в Боге? Если человек сотворен для Бога, почему он настолько противоположен Богу?

Я не верю в символ веры, провозглашаемый еврейской церковью, римской церковью, греческой церковью, турецкой церковью, протестантской церковью, – ни одной из церквей, мне известных. Мой собственный ум – моя собственная церковь.

Если кто-то надеется скрыть от бога хоть один из своих поступков, он заблуждается.

Быть может, склонность к религии есть та особенность человека, которая позволяет ему выносить отсутствие Бога.

Одни из нас поклоняются Богу в церквях, другие в синагогах, а некоторые на площадках для игры в гольф.

Даже человек нерелигиозный способен выносить эстетические суждения в вопросах религии, и наше время несомненно привило неверующим утонченный вкус к религиозной литературе.

Для очень многих людей какая-нибудь религия является необходимостью.

Все великие изобретатели, мыслители, поэты и художники были людьми глубоких религиозных чувств, но их религия никогда не была формализованной, ограниченной правилами, закостеневшей. Они не поклонялись своим божествам в установленное время и в установленном месте. Их религия была естественным и стихийным расцветом интеллекта и эмоций – они трудились с любовью не один день в неделю, а всю неделю подряд, и для них рощи всегда и везде были первыми Божьими храмами.

Мы постигаем Бога по всему тому в нас самих, что обрывочно, незавершено и неуместно.

Любой человек, не испорченный роскошью и злоупотреблением свободой, может отправиться в поля и леса и со свежим дуновением весны вдыхать радостное обновление природы или улавливать у запахов и звуков осени божественное настроение сладчайшей грусти, возвышающее кроткую душу. Любой человек, не обманывающий своих ближних и не вредящий им – не лжец, не льстец, не убийца, – может бродить среди себе подобных, ощущая от общности со всем, что в них есть прекрасного или величественного, некую связь со Всеобщим Богом. Любой человек, поддерживающий отношения полного доверия со своей душой, имеющий смелость изучать и оценивать каждую мысль, пришедшую ему в голову, – руководствуясь при этом не корыстными соображениями, а стремясь только к тому, что божественность его собственной природы примет во внимание и одобрит, – такой человек уже узрел Бога.

Эту являющуюся неразлучным спутником человеческой натуры всеобщую склонность, если не врожденный инстинкт, верить в невидимую разумную силу можно расценивать как некий род знака или клейма, проставленного божественным мастером на своем изделии; и, несомненно, ничто не способно больше облагородить человека, чем то, что он таким образом избран из всех других частей творения и носит на себе образ или отпечаток всеобщего Создателя. Но посмотрите на этот образ, каким он появляется в распространенных религиях этого мира. Как изуродовано божество в наших представлениях о нем! Какие капризы, нелепости и безнравственность приписывают ему! Насколько его качества ниже даже тех, которые мы в обычной жизни с полным основанием считаем характерными для разумного и добродетельного человека!