Андрей Смирягин - Бардак на чердаке

– Куда сходила?

– Куда, куда, в трусики, козел!..

– …Товарищи, вы в середину не продвинетесь, а то в автобус войти невозможно.

– А какая это остановка?

– «Кожно-венерический диспансер».

Весь автобус хором:

– Все занято! Все занято!..

– …Петя! Друг! Какая встреча! Как давно мы не виделись. Ну дай же я тебя в губы расцелую. Мцу! Мцу! Мцу! А это кто с тобой? Неужели жена! Ну, брат, скажу, неслабую бабенку ты себе отхватил. Ну дай я ее обниму и в губки расцелую! М-м-цу! Мцу! Мцу! А это кто? Дочка, говоришь. Однако какая большая у тебя уже дочка. Ну, дайте же я вас, барышня, на правах старого друга отца обниму и расцелую. Мцу! Мцу! Мцу! А это кто? Сынок! Какой славный у тебя, Петя, мальчишечка. Ну, дай же я и его… Мцу, мцу, мцу. А это кто, твой песик? Какая славная собачка! Ну, дай же я тебя, песик. Мцу! Мцу! Мцу! А это кто у тебя в гробике? Мамашу хоронить везешь. Ну дай же я и ее облобызаю. Мцу! Мцу! Мцу!..

– …Товарищ, вы на «Городском кладбище» сходите?

– Схожу.

– А вы?

– И я схожу.

– А вы?

– А куда деваться? Там все сходят.

– Странно. А какой это автобус?

– А это и не автобус вовсе, это катафалк…

Здравствуй, дорогое радио и ведущий передачи «Ищу друзей»! Давно хотел вам написать, да все не мог собраться с духом. Пишу я вам потому, что я очень одинок. Никто не хочет со мной дружить. Есть, правда, у меня один дружок, да и тот из наших, из покойничков. Это мой сосед Вася. Он писатель. Раньше при жизни он был социалистическим реалистом, но быстро спился. А как под землю попал, так стал закоренелым почвенником.

Недавно он выпустил специальное руководство для переходных времен «Как самому сделать гроб». В переходах с руками отрывают.

Передайте, пожалуйста, по радио для моего соседа Василия «Похоронный марш» Шопена в исполнении оркестра Гостелерадио. Вася его очень любит.

А вообще скучно у нас тут, дорогое радио, потому и обращаюсь к вам. В свой выходной не знаешь, куда и рухнуть. Вася советует мне читать книжки. В основном свои, конечно. Ну, прочел я одну, ну, две, ну, сколько же можно – не ребенок, наверное, уже!

Так потоскуешь, потоскуешь, да и потянет с горя свежей кровушки попить. Вася вообще на алкашах специализируется. Того и гляди, сопьется писатель по второму разу. Вечно около ближайшего винного ошивается, ищет дураков сообразить на троих, а по утрам ему еще желудочный сок подавай.

Совсем пропадает бедный кровопийца. Я его даже к врачу водил. Дорогое радио, ну что у нас за врачи? Час Васю выстукивал, выслушивал, мерил давление и исследовал трупные пятна, а потом глубокомысленно заявляет: «Ну, батенька, вы себя и запустили!»

Иногда, правда, схохмишь что-нибудь, на душе и полегчает.

Помню, на прошлой неделе уже под вечер забрел к нам один мужик. Я по пояс из могилки вылез. Он подошел, смотрит, смотрит – ничего понять не может. А я и говорю: «Ну что, мужик, пялишься, памятника ни разу не видел?» У него аж глаза сквозь очки вывалились и волосы на голове, как лапки у сороконожки, зашевелились.

Он, естественно, бежать, а там уже Вася его за ноги схватил и в могилку тащит. Во ржачка! Да вы у него сами можете спросить, как весело было, он теперь тут у нас недалеко лежит.

А вот еще намедни новенькая к нам поступила – самоубийца. Совсем девчонка еще. Я ее спрашиваю: «Из-за каких таких жизненных пустяков объесться снотворного изволили?» А она ревет и бормочет всякую ересь про несчастную любовь. «Я ему говорю, что я его люблю, а он говорит, что никогда не женится на мне, потому что я страшненькая. Скажите,– еще пуще заревела она,– ну при чем здесь любовь и то, что я страшненькая?!» «Ну конечно,– успокаиваю я ее,– ни при чем. Он, наверное, нас еще с Васей не видел. Ну ничего, это легко исправить. Пойдем,– говорю,– я тебе лучше ручного крота покажу. Смешной – со смеху второй раз помрешь. Ты ему только сначала червяков насобирай».

А Вася выразился еще проще, но по-писательски точно. «Что у него,– сказал он,– яйца, что ли, из чистого золота, чтобы так из-за него переживать? Ты, девочка, только намекни, мы его тотчас тебе предоставим красивым-красивым, какими бывают только в гробу».

Но девчонка ни в какую – потоп нам такой устроила! Говорит: «Если вы его хоть пальцем тронете, я ваше кладбище по камушку разнесу. Он сам должен прийти, я его знаю, он хоть и красивый, но в душе такой добрый, что просто не может не прийти».

Ладно, ждем день, ждем второй, на третий смотрю, с новенькой что-то неладное творится. Как-то уж слишком быстро когти расти стали, клыки из-под губ повылазили и появилось зловещее зеленоватое мерцание в глазах. Я говорю Василию: «Слышь, певец распада, а девчонка, кажись, потихоньку превращается в самую настоящую ведьму».