Артур Кангин - ОстанкиНО

После этого озарения Виталий круто изменил свою жизнь. С раннего утра он принимался бегать по редакциям газет и журналов, требуя у ответственных работников возвращения на страницы многострадальной буквы.

И сразу стало ясно, где окопались враги.

Все редактора поднимали его на смех, а босс «Литературной газеты», Юрий Шапокляк, и вовсе обозвал его склочной козявкой.

Пришлось к голове этого редактора припечатать малахитовую чернильницу с золотыми прожилками.

Шапокляк попал в реанимацию, а Виталий Чушков в кутузку.

Именно там, в каземате, Чушков и познакомился со своим будущим благодетелем и щедрым спонсором Митрофаном Жуковым.

Бизнесмен сделал огромные деньги на продаже жилья глупых алкоголиков и бесполезных старушек, но чем-то не угодил налоговикам и уже пару месяцев куковал за решеткой.

Объединяла Чушкова с Жуковым ненависть к новым порядкам и страстная привязанность к русскому языку.

– Я Чехова обожаю, Бунина, Ивана Тургенева, – хлебал из алюминиевой тарелки баланду Митрофан Жуков. – Я же до перестройки учителем литературы и русского языка был. Тетрадки проверял.

– Классику я не очень, – в свою очередь исповедовался Виталий, припивая из жестяной кружки подслащенную воду. – Вот о торпедах я, наверное, всё знаю. Или почти всё. Я букву «ё» очень люблю.

– Ничего! – улыбнулся Митрофан. – Освободимся, я и тебе и твоей букве помогу.

– Так у тебя, небось, денег не осталось?

– Не боись! В нужном месте у меня кубышечка с золотыми закопана.

Не соврал!

Как только оказались на свободе, а судьбе было угодно, чтобы они освободились в один день, Митрофан передал Виталику энную сумму и попросил:

– Издай книгу о букве-изгое. Напечатай на лощеной бумаге. Под яркой обложкой. Пусть Россия вздрогнет, поймет, наконец, откуда беды.

Книга за живые деньги была издана в рекордные сроки. Времена-то коммерческие. Заплатил – и ты на коне. Обложка на загляденье. Бумага – атлас.

К крайнему изумлению подельников книжка прочно завязла на прилавках магазинов. Россиянам бы покушать чего, а не читать.

– Рекламный ход нужен! Раскрутка! – играл желваками Митрофан Жуков. С выкопанной кубышкой он чувствовал себя по совместительству Богом.

Наштамповали наклейки для метро, майки, дорожные щиты с надписью: «Ё – наша буква!»

Книга пошла, но не очень.

– Партию нужно организовывать! – ударил кулаком по столу Митрофан Жуков.

– Какую партию? – обомлел Чушков.

– Партию защиты буквы «ё». А назвать её, – Митрофан глубоко задумался, – «Ё – моё!»

– Думаешь, в неё пойдут?

– Увидишь!

В партию ринулись десятки, сотни, а потом и тысячи обездоленных людей, которым уже надеяться было не на что. Только на букву.

Возле Белого Дома стали появляться пикеты с транспарантами «Ё – моё!», «Виталий Чушков – наш Президент».

– Какой из меня президент? – изумлялся Виталик. – Что я знаю?

– Главное, – хлопал его по плечу Митрофан Жуков, – не меньжуйся. Перестройщики подняли Россию на дыбы, ты опустишь.

Но до президентских выборов было еще далеко, нужно было жить обыденной жизнью.

А жизнь эта Виталия Чушкова не устраивала.

Жена и дети-старшеклассники, сын с дочкой, косились на него, как на буйно помешанного. Оглашенный папаша со своей буквой.

С женой Виталий перестал говорить. С детьми здороваться.

Раз не понимают его высокой миссии, то вон из сердца, с глаз долой.

На митинге у Государственной Думы разговорился со своей ярой сторонницей Людочкой Хвостовой. Рыжая, худая, в круглых очках.

– Я, Виталий Иванович, – морщила она остренький носик, – букву «ё» понимаю метафорически. Две точки над «ё» – это яйца. А сама «ё» – фаллос. Убрав точки, Россию кастрировали.

Виталий пригляделся к Люде. Груди конечно маленькие, почти нет. Но попка ничего – кругленькая. И какой-то похотливый восторг в глазах.

В этот же счастливый вечер у Виталика был бурный секс с активисткой. Ничего, что меж ними разница в двадцать лет! Он словно эдаким сальто-мортале кувыркнулся в свою заповедную молодость, когда ничего не болело, и можно было без страха хлестать портвейн из горла.

Утром он объявил жене и детям, что уходит от них. Собрал немудреные манатки и перебрался в новую квартиру на Воробьевых горах. На членские взносы партийцев ему на прошлой неделе купили.

Людочку он сюда вызывал от случая к случаю. Когда в паху припечет. Не к лицу сорокалетнему господину скакать молодым козлом.