Сибирский город Курган знаменит хирургом Илизаровым кудесником-костоделом и заводом броневиков. Общего между ними то, что в 70-е — 80-е годы официальная Москва (военная и медицинская) не признавала их существования, по разным, правда, причинам.
Волею судеб мой сокурсник попал в Курган отбывать трудовую повинность молодого специалиста. Шел 1987-ой год. Социалистический метод хозяйствования был уже при последнем издыхании, но все еще держал за горло нашу самую экономную экономику.
Столкнувшись с суровой действительностью, бывший студент ошалел. Его рассказы о заводских буднях несомненно потрясли бы мое воображение, когда бы я сам не провел год за забором другого «почтового ящика». Однако одна его история проняла даже мое начинавшее черстветь сердце.
Кроме разнообразных боевых машин пехоты на курганском машиностроительном изготавливали причиндалы для турбин электростанций. Состояние перманентного аврала вообще характерно для встречно-плановой экономики. Поэтому ничего удивительного в том, что очередное турбинное колесико весом на 10 тон с гаком однажды просто поставили около стены цеха и безо всяких упоров. Удивительно другое. Потеряв устойчивость, эта махина опрокинулась на проходившего мимо рабочего, но не раздавила его всмятку, а «только» раздробила ногу. Наверное, каска спасла.
Пока инженеры по технике безопасности и прочие начальники жрали валидол пополам с водкой, измышляя способы прикрыть свои задницы, мужики рванули в клинику Илизарова. Слухи о его чудодейственных аппаратах по восстановлению конечностей ходили фантастические. Пробившись в приемную, бригада упала на колени: «Спасите, доктор!»
А у доктора свои заморочки. Непризнание московских костоправных светил отнюдь не мешало им регулярно засылать в его клинику спецпациентов, в том числе иностранцев, и, разумеется, спускать план по сращиванию и наращиванию костей. И если бы Илизаров во всем придерживался их установок, то размозженной ногой он смог бы заняться году этак в 2000-ом. Но!..
О, это великое «НО»! Планируя количество койко-мест и человеко-костей, медвласть предержащие забывали о такой малости, как обеспечить клинику расходным материалом. А знаменитые на весь мир илизаровские аппараты они вообще имели в виду: «Их комплектующие по другому ведомству. Обращайтесь к чертовой бабушке».
Поэтому, выслушав бессвязный — то есть, перемежающийся матом — вопль о помощи, Илизаров задал очень странный вопрос: «У вас на заводе есть гайки на М3?..или на М4?» — добавил он нерешительно. С трудом осмыслив вопрос, мужики уточнили: «Из нержавейки?» (то есть, из нержавеющей стали) «Да, нет! Обыкновенные. Можно даже самодельные. Понимаете, их отпускают нам строго по фондам, поэтому постоянно не хватает. Вот если бы вы смогли принести хотя бы триста штук…Я бы вашего товарища… так сказать, неофициально…»
Черти что творилось! Триста гаек за ногу! Ну, приволокли две рукавицы этих самых, на М3. И потом подкидывали до полного и окончательного разгрома социализма. Сам пострадавший и приносил.
Хочешь соку, северный олень?
В истории всепартийной борьбы с всенародным пьянством и самогоноварением есть страничка, посвященная Нытвенскому металлургическому заводу. Своеобразие города Нытвы откроется любому при первом взгляде на телефонную книгу. Наибольшее количество домашних телефонов принадлежит там людям со странной фамилией Бесфамильных.
Нытвенцы весьма гордятся своими Бесфамильными, по праву считая, что в их жилах течет «голубая кровь». Еще во времена Анны Иоанновны, а может и того ранее, на берегу речушки Нытвы был сооружен женский монастырь с акушерским уклоном. Из года в год всех подзалетевших фрейлин отправляли из обеих столиц на тройках с бубенцами донашивать и рожать именно туда, в Пермскую губернию. Опроставшись, мамаши уезжали шуршать шелками по дворцовым паркетам, а незаконнорожденные младенчики оставались при монастыре. Осторожные монашки и придумали им такую фамилию — Бесфамильных.
Пышностью и многолюдием царский двор в дореволюционной России мог дать сто очков форы любой хиреющей западноевропейской монархии, так что Нытва тоже город немаленький.
Наверное, присутствие определенного набора ген и хромосом и обусловило любовь нытвенского заводского руководства к крупным и малопригодным в практическом смысле прожектам. Одному из них и посвящается эта байка.
Если лучшими друзьями советских слонов были слоны болгарские, то лучшими друзьями советских северных оленей, по логике, должны быть олени финские. В самом деле, лучше уж брататься с финнами, чем с НАТОобразными норвежцами, которые к тому же повинны в насаждении на всей территории России монархического строя.
Читать дальше