Инна Фидянина-Зубкова - Сахалинские каторжанки. Смешные мемуары

– А что там, туалетная дырка, туда надо делать <���пи-пи>?

– <���Пи-пи>, <���пи-пи>, – хихикают мужики и дёргают жирную навагу одну за другой, одну за другой.

А ребёнок возмущается, когда его садят <���пи-пи> не в лунку, а на снег. Но годы катятся намного быстрее, чем малыш по льду. Хотя с точки зрения малыша – всё как раз наоборот. Но это лишь точка зрения малыша.

И вот это уже вполне осознанный человечек, который вместе со взрослыми дёргает жирную навагу одну за другой, одну за другой да хохочет от счастья. И сам, голыми руками прикармливает рыбу горохом! А <���пи-пи> приходится делать всё также на снег. Ну ничё, ничё, годы и это забудут. Ведь что им будет, годам? Лишь бы море вовремя замерзало и кормило рыбкой уже твоих детей и внуков, маленький человечек.

Я долго не выговаривала букву «Р», до пяти лет точно. Папанька меня даже еврейкой называл, я помню это. Но однажды прибегаю к родителям и ору во всю глотку:

– Р-р-р-рыба! Р-р-р-рыба! Р-р-р-рыба!

– Ба, наша еврейка по-русски заговорила! И кто Инночку научил?

– Деда Вавила.

– Вавила на тебя кисель пролила?

– Нет, Вавила р-р-рыбу ловила.

– Селёдку?

– Нет, не водку, а камбалу.

– И чё?

– Жар-р-рила она её.

– И?

– Сказала, что мне не даст, пока я не скажу «р-р-рыба».

– Ах, ты наша рыбка!

– Я больше не евлейка?

– Еврейка, еврейка! А скажи-ка, дочь, «корейка».

– Колейка.

– Правильно, у нас узкоколейка. А скажи ещё раз «рыба».

– Р-р-р-рыба! Р-р-р-рыба! Р-р-р-рыба!

– Ух, наша! Сахалиночка. Ну и что, поела ты камбалы у деда?

– Забыла.

– Ну беги, беги, поешь.

А камбала у нас особая, северная. Это на юге острова её на сковородку «бух» нечищеной и она шкворчит, урчит – жарится. Во Мгачах всё не так: сначала надо взять нож, плоскогубцы, надеть на руки садовые перчатки, и наматывая пупырчатую колючую кожу на плоскогубцы, снять её с рыбы. А уж потом кидать на сковородку белое мясо и слушать как оно шкворчит. Только что выловленная камбала – это, ох, какая вкуснотища!

И я пошла её есть к деду Вавиле. Зря что ли мы с ним её ловили? А вы слюну поглотайте, поглотайте! Она вам ещё пригодиться – на власть плевать да всяко-разно депутатов обзывать.

Ай люли, люли, люли,

к нам приплыли караси,

караси да щуки

на горе да на муки.

Идём мы с матерью в поликлинику на прививку. А я услышала где-то припевку и горланю на всю дорогу:

– Ростов-на-Дону, Саратов на Волге. Я тебя не догоню, у тебя ноги долги!

Мамка рада, дочь певучая растёт. Заходим в поликлинику, занимаем очередь, ждём. А больничка у нас одна: там и дети, и взрослые – все в одни и те же кабинеты сидят. Ну не болтаться же мне без дела, пока ждём. Я и запела, да громко так:

– Ростов-на-Дону, Саратов на Волге. Я тебя не догоню, у тебя ноги долги!

Мать занервничала, попыталась заткнуть дитятке рот. А я всё громче:

– Ростов-на-Дону, Саратов на Волге. Я тебя не догоню, у тебя ноги долги!

Деды зашушукались:

– Вот чё болезная ревёт, можа, у ей токсикоз?

– Варикоз! – вытянули бабки свои больные ноги.

А мужичок на костылях пшикнул на нездоровое детское пение, да и говорит:

– Заткнись, девка! Не так петь надо, вот послушай, послушай, – и жалобно затянул:

Сахалин – вторые Сочи,

солнце греет, но не очень,

выполняем план по водке,

недодали по селёдке.

Деды и бабки одобрительно закивали:

– Да, да, внуча, иди учи эту песню. Она на наши ухи привычнее.

– Зубчиха, беги сюда!

– Зубчиха, уходи!

– Зубчиха!

Так дразнили меня ребята во дворе. Очень обидно. Достало! Иду к матери:

– Отец у нас плохой, фамилия его меня никак не устраивает, давай нашего папку на другого папку поменяем.

– На кого, доню?

– На Петрова, Иванова, Васечкина… Не знаю!

– Так-так, что там у вас с отцом случилось, рассказывай.

– Ничего. Соплежуи во дворе задолбали. Зубчиха я им, видите ли. Как будто у меня имени нету! Ну давай хоть на твою девичью фамилию всей семьёй перейдём.

– На Горыню что ли? Хочешь чтоб тебя змеем Горынычем звали? Ты ещё в дочки к тёте Нине Каргаполовой попросись, будешь старой Каргой. Или к Бургановым, знаешь как их Ирку дразнят? Бур-бур-бур!

Горько хмыкаю и ухожу, бурча:

– Ну и родители мне достались! А друзья у них – и того хуже.

У бабы Паши кот, ну, совсем неподъёмный! Еле-еле запихиваю его в авоську и тяну по двору. А авоська – это почти рыболовная сетка в виде сумки. Представьте каково там коту живётся! Бабка как увидела такое зверство, сплюнула и пошла по своим делам. Но моя мать не осталась столь равнодушна к деяниям дочурки, она руки в бок и попёрла на рыбачку-неудачку: