Инна Фидянина-Зубкова - Сахалинские каторжанки. Смешные мемуары

– Мам, можно малая у тебя сегодня поспит? Двенадцать градусов в хате, ну совсем житья нет! А на вашей печи она так сладко супонит.

– Ничего не знаю, у нас тоже не больше десяти градусов, а печка занята, там котяра дрыхнет.

– Так сгони кота.

– Ты шо, хочешь, шоб мой кот околел?

– Значит тебе плевать: будет жить твоя родная внучка или умрёт от холода?

– Таки и родная? – бабка открывает конверт, долго с сомнением вглядывается в крохотное личико и не найдя на нём своего огромного носа картошкой, разворачивает мою мать в обратную сторону.

Но моя мамка к таким концертам привыкла! Она отпихивает свекровь, укладывает меня рядом с котом и уходит. А отец потом дивится:

– И как у тебя получается раскрутить старушку с дитём посидеть?

– Никак, кот Васька за нашей Иннкой присмотрит.

– Да ну?

– Не сомневайся! И сказку на ночь расскажет… Идём, Ванюша, спать.

Зимняя дорога, вот мой дом родной,

даже у порога снег стоит стеной.

Чистит батя тропку, мать печёт пирог,

а дочуля топает прямо за порог.

– Ты куда раздетая?

– Выйду погулять.

– Дочек неодетых отец отправит вспять!

Ведут меня одеться в шубу и вперёд:

– Тятенька, приветик! – снег мы тянем в рот.

– Что мне с ней тут делать, сугробища стеной?

– Мне и дела нету! – мать спешит домой.

Маленькую Инночку садят на сугроб:

– Будь хорошей девочкой, а я пророю ход!

Сидеть в сугробах, знаете, не очень то легко,

вокруг всё расплывается, я иду на дно:

молча иду, мне нравится,

вокруг всё расплывается.

Оглянулся отец:

– Нет здесь дони, где юнец?

Вот и откапывай дочь руками,

а потом рассказывай маме

какой ты всё-таки дурак.

Она скажет: – Родом так!

И всю родню друг другу припомнят,

пока дочка стол не уронит,

большой такой стол, журнальный,

чуть было не поминальный

по кошке нашей Марыське.

А за окном близко, близко

зима неспешно гуляла

и звала, звала, и звала.

– Пойдем погуляем, мама!

– Нет, дочь, раз ты Иванна,

то тебе и гулять с отцом.

Вань, одевай её!

На выезде из посёлка стоит общественная баня, в которой были женские и мужские дни. Холл: касса, ларёк с очень вкусными советскими соками, вход в парикмахерскую, вход в раздевалку. В раздевалке деревянные кабинки без ключей, крашеные лавки и досчатые решётки под ногами. Все раздеваются догола и прут в помывочную, там же находится и парилка. И никаких тебе простыней. Ещё чего! Помывочная ужасна: облупленный кафель, жестяные тазы, дребезжащие краны. Мрачно, как в тюрьме. В парной повеселее: там всё деревянное, и тётеньки хлещут друг друга вениками. Особенно красивы мгачинки к осени: загорелые как негритянки, и белые в местах, где был купальник. Смешно! Тётенькам нисколько не зазорно брать с собой мальчиков лет до шести. Мыться принято раз в неделю. Иногда я и мамка бегали ополоснуться через дорогу на электростанцию. Там помывочная выглядела ещё хуже. А шахтёры принимали душ в шахтовом комбинате.

Ну, раз детей с собой брать не зазорно, то как-то раз взял меня (трёхлетнюю) папка с собой в баню. Назад привёл обиженный, кинул матери и сказал:

– Ты вот «это» мне больше с собой не давай!

– Вань, а шо не так?

– А вот у «этого» и спроси.

«Это», конечно, молчало. Но в ходе допроса самого Ивана Вавиловича пыточно-подручными средствами моей матери, выяснилось, что в бане «это» выпучило полный ужаса взгляд на причинные места мужиков, и не сводило его до самого конца мытья. И тут Валентина поняла свою ошибку: она ж уже приучила «это» к женской бане, и «это» точно знало как должен выглядеть человек вообще и в принципе.

Вот оно море, рукой подать. Эти три толстые тётеньки (моя мама и её подружки – Нина Каргаполова и Люся Бурганова) живут у Татарского пролива, но о ужас, они не умеют плавать. Ох, кольно на них смотреть, зайдут по пояс в воду, возьмутся за руки и твердят:

– Бабка шла, шла, шла, пирожок нашла, села, поела, опять пошла!

На словах «села, поела» они присаживаются в воду и быстро встают. И так три раза. Всё, покупались, идут на берег хорошенько закусывать. У них это называется – загорать. А их мужья (три поджарых, сильных парня – Иван Зубков, Николай Каргаполов и Илья Бурганов) берут своих чад на руки и учат плавать. Ну или на надувной матрас положат рядом с собой и плывут. Мой батя как-то раз умудрился взять с собой в плаванье сразу трёх трёхлетних детей: меня, Ирку Бурганову и Толика Каргаполова. И всех троих утопить. Ну скользкие мы, соскальзываем всё время.