ДАНАТ ШАРИП - Сладкая горечь земли нашей

И раздвоилась душа казаха. Работая ли в поле, обедая ли за своим достарханом, отдыхая ли в саду, мимолетно, невзначай набегала как тень тревога на лицо, и казалось еще немного, и он распознает эту боль, успеет схватить ее, но тщетно. Она снова по-прежнему ускользает от него.

И только выходя на степные просторы и почувствовав терпкий запах полыни, его душа находила покой.

Вот и сейчас, бригадир первой полеводческой бригады Витеев Салык испытывал противоречивые чувства. Направляясь к полевому стану, который находился в семи километрах от центральной усадьбы, коим являлся совхоз «Путь коммунизма», бригадир на стареньком уазике выехал на степные просторы, сплошным ворсистым ковром, уходящим за горизонт.

Но ковер был полосатым, скорее даже пятнистым как кошма, расстеленная в юрте бедного кочевника. Распаханная как шахматная доска степь когда-то чередовала полосы зерновых, кукурузы и многолетних трав. Только истощенная земля уже не могла родить богатый урожай. А засушливое лето с редкими малосильными дождями и пыльными бурями только усугубило ситуацию.

И сейчас между редкими, слабыми от нехватки влаги и питательных веществ колосьями пшеницы, вымахали сорняки. Казалось, степь пытается отвоевать у человека и вернуть обратно свои земли. А учитывая, что природные условия и экономическая ситуация в стране становились все хуже, то вернуть их она сможет уже в ближайшее время.

Какой парадокс, думал Салык, до чего надо было довести природу, что чем хуже становится человеку, тем лучше становится ей.

Подъехав к полевому стану, бригадир посмотрел на часы. Подошло время обеда. Выйдя из машины, он сразу направился на кухню, которая представляла собой небольшое помещение из белого силикатного кирпича.

Тормозки с обедом приготовили?

Свой вопрос бригадир адресовал стоявшей у газовой плиты женщине.

Компот осталось долить и будет все готово, – громким командным голосом, словно не на полевом, а на военном стане ответила она.

Удивляюсь все твоему голосу, – промолвил Витеев. С таким голосом в армии бы служить, а не столовой заведовать.

А что, не отказалась бы. Я женщина одинокая, мне ласка нужна. Кругом, казалось бы, одни мужики, но от них даже слабенького комплимента не дождешься, – задорно ответила она.

Заведи своего, персонального. И будет тебе ласка в знойные ночи, – предложил бригадир.

Не будет. Они, как только узнают, что у меня четверо детей, так сразу какие-то срочные дела появляются. Бегут, и водкой с бешбармаком не остановишь.

Открыв холодильник, она достала трехлитровую банку с охлажденным компотом, неспешно налила в кружку, на котором по прежнему радостно улыбался олимпийский мишка, и поднесла бригадиру.

Выпей, жарко сегодня.

Спасибо Айсулу, – поблагодарил Салык.

Выпив компот и утолив жажду, он передал кружку обратно.

Еще налить, – спросила Айсулу.

Нет. Спасибо. А где Раушан?

А чем я тебя не устраиваю, – игриво спросила Айсулу бригадира.

Наверное, носом, – произнесла, входя в столовую Раушан. Салык Мухитович, вы можете сказать, откуда у типичной казашки родившейся и выросшей в казахской степи кавказский нос, – шутя, спросила она у бригадира.

Нос я еще могу объяснить, такие же носы нам каждый год в село на шабашку приезжают. Но мне интересно, откуда у нее, вернее от кого у нее такие толстые губы а-ля Африка, – в тон ей ответил Салык.

На стане полеводческой бригады Айсулу и Раушан работали вместе третий год. Подтверждая закон противоположностей, они хорошо ладили между собой. Айсулу была женщиной сорока лет, высокая, смуглая с крупными чертами лица и тела. Рано овдовев, она одна растила четверых детей и за неполные десять лет успела сменить не меньше десяти рабочих профессий.

Нет, она не искала легкой работы. Понимая, что ей надо поднять и поставить на ноги своих детей, она с легкостью бралась за любую работу. И любая работа спорилась в ее руках.

Зная это, ее привлекали к работе штукатурить и белить стены на стройке новых домов, в комбикормовый цех дробить зерно, на ферму доить коров. А последние три года она с весны по осень работала поваром в полеводческой бригаде.

Раушан была противоположностью Айсулу. Невысокий рост, тонкая талия и карие большие глаза, по-детски смотревшие на окружающий мир, могли любого ввести в заблуждение. Казалось, она случайно оказалась в столовой, вроде как проезжала мимо и зашла покушать. Но приглядевшись внимательно, можно было заметить морщинки вокруг глаз, тщательно скрываемые тональным кремом и сникшие книзу под тяжестью своих лет уголки тонких губ.