Елена Самунь - Праздник коротких рассказов

Да и до того ли ему было? Когда тебя попусту не пилят, а лишь жалеют, лови момент!

Но дело к ночи. И снова белый передовик засобирался на работу. Мол, кому-то же надо и белый план делать.

И опять приковылял ночью к белой женщине ретивый белый шифоньер. А она изловчилась, да и отпилила ему вторую ножку.

Явился домой к утру – не запылился наш однорукий белый мужик уже о двух бинтованных культях! Жена белая снова в слезы, так жалко суженого! А мысль-то черная и постучись ей в белую голову, мол, хоть и не белоручка, а видать руки-то у передовика ее из задницы растут. И если он – передовик, то каковы ж остальные?

И опять сослался мужик на производственную травму, но сказал, что больничный ему не дали, потому как и такой он ухватистее прочих будет! И пуще прежнего утешил жену в белой постели, приговаривая, мол, руки в этом деле не главное!

Дуре-то этой уж и догадаться было бы пора. Да и черная мысль сызнова в ее беленький черепок стучалась, но женщина эта, как всякая истинная блондинка, логические цепочки хоть и строила, но все куда-то не туда. Короче, состоялся на третью ночь в белой спальне белой женщины бой не на жизнь, а на смерть! Сколь не клацал дверьми колченогий шифоньер, смелая баба последние подпорки ему отсобачила!

А утром на белых носилках санитары в белом принесли все, что осталось от передовика белого производства. Вытряхнули в спальне на кровать, да и ходу.

Глянула белая женщина на изувеченный шифоньер. Перевела взгляд на мужа… и еще больше побелела – от ужаса!

А он бельмы свои выкатил да как рявкнет:

– Руки-ноги отпилите, я на яйцах поскачу!*

Догадалась-таки блондиночка, что мужик ее – оборотень. Поднатужилась и закинула его в безногий шифоньер.

В тот же миг грянул гром, повалил серный смрад, и молния пронзила нечистый тот подарок! А когда дым рассеялся, в комнате не было никакого белого шифоньера, но был прежний муж о четырех конечностях. Хоть и слегка пристукнутый.

И жизнь снова потекла в прежнем русле в той совершенно белой семье… Только жена умнее стала. Теперь она не велась не только на жалость, но и на подарки, какими бы белыми они ни были…

__________________

* – загадка, ** – из анекдота.

– Ты же ученый! – нервно кричала в трубку мобильника пожилая женщина и зло топала ногой по крышке кухонного стола, на который она вскочила при первых же звуках слабого, царапающего поскребывания.

Чашки и блюдца, тонкого стекла креманки, изящные мельхиоровые ложечки вздрагивали и жалобно позвякивали в такт странным танцевальным па, представляющих собой нечто среднее между пьяной ирландской жигой и ритуальными плясками шамана далекого африканского племени.

– Слышать не хочу про твои пестики и тычинки! Ты должна знать, что это такое! По звуку! – взвизгивала она в ответ на слабые оправдания дочери и передавала телефон приходящей домработнице.

Та смиренно принимала эстафетную палочку, прижимала динамик к стене, чтобы дочь-биолог, главный семейный специалист по перекрестному опылению, через все возможные связи и беспроводные соединения смогла определить, что там скребется!

Мышь?!

– Там – мышь?! – стучала старушка по стенам деревянной ручкой от швабры, от чего у бедной мышки случались судорожные припадки и она – мышь, а не старушка, металась по канализационным трубам, производя новую порцию шума.

– Это гигантская крыса! – дребезжали ложки, подскакивали чашки и обреченно билась об стену взлохмаченная метелка.

Через два часа, отпив для храбрости холодного кофе и давя каблуками по кухне хрупкие фарфоровые осколки, семейство во главе со знатоком тычинок и пестиков выдвинулось на смертный бой со стотысячной мышиной ратью.

Крысиным королем оказался молодой, белозубый, рабочий-сантехник.

Бедный паренек, пробивая и прочищая старые трубы, сражаясь с засорами и многолетней грязью, с ужасом прислушивался к истерическим женским крикам и частым глухим ударам о стену и совсем уже было решился позвонить в полицию и сообщить о вопиющем случае домашнего насилия!

Было это давно, когда на границах еще стояли пограничники и просто так съездить за покупками в соседнюю Испанию не могли, надо было паспорт делать да визу просить. Но приграничные города всегда тесно общались, да и коммерция, хоть и теневая, но все же процветала. Вот в один из таких дней приехал испанский коммерсант в Португалию дела вершить, купил свинью, черную, иберийскую, а как домой перевезти не знает. Дождались вечера, в надежде, что на вахту знакомый пограничник заступит, а он, знакомый – то, взял и заболел. Что же делать то, свинью то заставить границу перейти не могут. Ничего лучшего придумать не смог, как усадить рядом с собой в машине, да при этом приодеть маленько. Ну как у настоящего сеньора – пиджак, шляпа, очки, чтобы маленькие глазки не выдали. А свинушка черная была да лохматая, пяточек тоже черненький, сильно ночью не выделяется. Бедное животное за день так намаялось, что позволило все это с собой проделать и даже не хрюкнула!