Александръ Дунаенко - Публицистический интим

Ну, пусть ещё не совсем настал, но уже не за горами.

И тут мне вспомнились наши с другом юности моей, с Витей, политзанятия.

Похоже всё это.

Почти то же самое: одни разговоры, без практики.

Но у нас, у стариков, уже есть опыт, друг не только всяких наших ошибок, но и радостей. И так теперь, собравшись где-нибудь у подъезда, на лавочке, можно порассуждать ОБ ЭТОМ, уже прислушиваясь к внутреннему голосу опыта. И разговоры носят вполне предметный характер. Все уже много чего понимают, и тугими своими ушами многое понимают между строк. И то, что между строк – оно согревает, придаёт самой беседе ощущение какого-то эротического действа. Уже недоступного, но живо вспыхивающего в воображении…

И на самые разные темы теперь можно поговорить с девчонками-ровесницами. Потому что, когда тебе уже далеко «за», то всякий старичок или старушка делается тебе, как будто, родственником. Уже как-то и ничего не стыдно.

И – вот так: сидит с тобой рядом старушка… Да, когда-то и она была юной… Красивой… Переживала, от любви смеялась, плакала. И мальчишки сходили от неё с ума. Но, тогда, сто лет назад, ты не мог себе не только позволить заговорить с ней на какую-нибудь «опасную» тему, но и просто боялся к ней подойти, приблизиться.

А сейчас… Сейчас ты вполне можешь ясно представить, как всё могло быть. В деталях. У тебя нет той юношеской робости, потому что уже ни в чём ты не видишь тайны…

И, глядя на эту старушку, ты можешь даже мысленно пережить историю с ней…

Хотя… Почему мысленно?..

Случайно ли она при прощании задержала твою руку в своей?..

Поздней осенью, часа в три или четыре утра, когда самый сон, зазвонил телефон. Я поднял трубку: – Саша, привет! Ты где?

– Дома. Сплю. А ты где?

– Я в аэропорту Орска.

Так Акрам Муртазаев прилетел ко мне в гости из Москвы.

Почему-то я думал, что времени спать у меня, ещё часа четыре.

Ну, ничего. Машина под окном. Я поехал искать аэропорт.

Я не местный, хотя и живу в Орске уже около десяти лет. Орские самолёты видел только в воздухе. Где этот их аэропорт?

За городом редкие огни. Помню, должен быть какой-то поворот направо. Сворачиваю направо в темноту. Одинокое здание с тёмными окнами, без освещения. Я пригляделся: сверху большими объёмными буквами было написано: «ВЕЧНОСТЬ»…

У меня по телу побежали мурашки… Сдавая назад, я увидел, освещённые автомобильными фарами могильные кресты.

Явно не аэропорт…

Потом я нашёл Акрама.

И я увидел вживую человека, который заголовками и крылатыми фразами «Новой газеты» в двухтысячных будоражил всё прогрессивное население России.

В течение нескольких дней я снимал разговоры с Акрамом на всё, на что придётся. Хотел сделать о нём небольшой видеофильм. Затея довольно авантюрная: нет ни приличных камер, ни студии. Ну, люди в гараже компьютеры собирали – почему не снять фильм?

И вот кино готово. Просил Акрама придумать к нему название, но он, находясь уже в своей сверкающей Москве, что-то затих, притаился. И это понятно: журналист живёт в своих героях. Он о них пишет, рассказывает. Но нет для него ничего труднее, чем сказать на весь мир что-то яркое о себе самом.

И это уже за Акрама сделал я.

Потому что сейчас – я журналист, а он – мой герой.

«АФОРИЗМОВ НЕПРИМЕТНЫЙ ГЕНИЙ» – так я назвал наш фильм.

В котором полно недостатков. Технически его вообще почти невозможно смотреть.

Но Акрам, мой первый зритель, сказал: «…ощущение искренности – а это главное – есть. Я тебя поздравляю. Ты сел на коня по имени искренность и домчался до цели»…

Обывательские у меня мысли. Вот заходил на базаре в рыбный магазин, и нахлынули на меня обывательские мысли. Мойва, которая крупная килька, стоила 60 руб., а теперь 160. За год произошло превращение.

С другими рыбами чуть помягче. Видно, потому, что резко повысился у нас спрос на кильку.

Наша, местная, озёрно-речная рыбёшка, выглядит достаточно свеженько. А вот морская… Она не просто мороженая. Она мёртвая. И не из холодильника, а из морга. Ещё и во льду вся, для красоты…

А ещё пангасиусы всякие, тилапии… Это которые, говорят, въетнамцы и корейцы в помойных ямах выращивают…

А у нас они деликатес, как филе лобстера.

Вот у меня, как и у моих сограждан, за страну нашу гордость, потому что у неё территория самая большая. И природных богатств больше всех. Категории, которыми можно гордиться непрерывно. Можно столетиями ничего не делать, не изобретать, не строить, но всё равно по территориям нас никто обогнать не сможет.