Миша Токарев - Перестройка forever

И я поехал в нашу поликлинику на 47 троллейбусе. Что можно сказать о погоде в тот день? По части осадков рыженькая ведущая слукавила, точное их количество никак не вязалось с понятием месячная норма, осадков выпало, как будто за полгода. Грязища была страшная, и пока я шел до остановки два раза чуть не упал. Второе падение предотвратила старушка в рыжем комбинезоне с бидоном молока. Возле остановки, когда мои ноги стали разъезжаться, она крикнула: не упадите! Она крепко взяла меня за рукав пальто, придержала. А ее бидон, закрепленный на тележке, покатился в сторону проезжей части. Старушка отвлеклась от меня, и побежала вслед за ним, крича: стой, мое молочко! Бабушкин бидон ценой своих коленей спас дворник, который бросил метелку, и у самого края тротуара затормозил тележку. Я подумал еще, какой же хороший дворник, вот какие у меня коллеги. Подошел мой троллейбус, и когда я садился в него, я сказал этой старушке: спасибо вам, всего самого наилучшего! Она кивнула мне, улыбнувшись, и я поехал в поликлинику на улицу 8 марта.

В коридоре на втором этаже сидели ребята с моей работы. Не всех я знал лично, но кое с кем мы пересекались в коридорах ЖЭКа. Мы были одеты в штатское, в нашу повседневную одежду. Наверное, чтобы не привлекать внимание посетителей больницы. Представьте, если бы на нас была униформа, что бы случилось с их психикой. Вот сидит пятнадцать дворников и ничего не прибирают, пока на улице коллапс, рушатся империи, автобусы вязнут в лужах, люди падают, и не все могут подняться. Понятное дело, что есть и другие дворники, но людям же не объяснишь, что у нас сейчас диспансеризация. Ребята болтали о предстоящих анализах, шутили, я сидел с краю и не участвовал в их разговорах. Хотя, стоит заметить, что у меня была история, связанная с больницей. Рядом сидел Василий, он тоже не участвовал в беседе. На нем было клетчатое пальто, на лице тонкие усики, кончики которых залихватски закручивались. В нашей компании Васю считали пижоном и умником. И я решил рассказать свою забавную историю именно ему. Но не успел, в отделении сделалось шумно, послышался вопль, двое санитаров тащили за руки мужчину, который громко кричал: палец, где мой палец?! На пол барабанила кровь, мои коллеги и две бабушки в очереди оживились. Этого мужчину заволокли в кабинет. Люди вокруг меня заговорили: «где это его так», «жалко, молодой совсем», «прививку ставить ведут». Потом нас начали вызывать по одному в другой кабинет.

Я зашел туда, а женщина с розовыми волосами предложила мне раздеться, чтобы она смогла меня получше рассмотреть. Я сказал ей: без проблем – и начал раздеваться. Брюки, свитер с оленями, трусы. Из-за ширмы вышла женщина помоложе, спросила о том, есть ли у меня жалобы на здоровье. Ответил ей, что я абсолютно здоров, спросил также, какие у нее планы на вечер. Она переглянулась со своей напарницей, ничего не сказала. И вот они вдвоем задают мне разные вопросы: «чем болел», «какие анализы сдавал» и всякое такое разное. А сами записывают в карточку. На стене висит портрет какого-то серьезного мужчины в костюме. Обратился к ним: увлекаетесь? Молодая не поняла: чем увлекаетесь? Я прояснил ситуацию: политикой. Она снова ничего не ответила. И наш диалог на этом закончился. Когда я выходил из кабинета, женщина с розовыми волосами сказала мне вслед: советую вам посетить психиатра. Как мне показалось, я обаятельно улыбнулся: и вам не хворать. Вышел в коридор, где уборщица затирала кровавые пятна похожие на кляксы варенья.

Василий все еще ждал своей очереди. Помимо того кабинета, где я был, нам всем нужно было посетить еще с десяток врачей. Времени предостаточно для того, чтобы я рассказал Васе свою историю про больницу. Он меня предупредил: я не буду слушать. Я успокоил его: ничего страшного, сейчас мало кто может слушать, главное, что мы никуда не спешим. Не помню, рассказывал я тебе о том, как пошел в школу у бабушки? Проучился я, значит, до третьего класса, а потом у матушки моей дела пошли лучше, и она меня забрала к себе. И пошел я в новую школу в городе Иркутске. Последовали те стандартные ритуалы перед первым сентября: костюм, портфель и всякая разная мелочь вроде пенала, ручек, карандашей. Шли мы в школу уже не за ручку, а как два самостоятельных и свободолюбивых человека. Хорошо, что бабушка этого не видела. А то началось бы: как же так, он же бессознательный еще, под машину попадет или завернет голову и шею сломает. Представь себе, бабушка, я не сломал шею, когда мы шли с мамой, не держась за руки.