Илья Букреев - Двойник

С наличными в карманах рабочие наконец-то ощутили себя причастными к жизни. Шли в пивную гурьбой. Тягота днем казалась нескончаемой, теперь мигом забылась. Походка была подпружиненной. В предвкушении не звучало шутих длиннее пары матерных слов.

Крыльцо магазина разливного пива еще не покрылось свежей блевотиной, ибо завсегдатаи только начали посиделки вокруг столиков, что были заставлены натуженными «торпедами» с газированным пивом. У двери стояла пацанва, щедро харкая под ноги слюну от насвая. Окруженный товарищами, Вол, входя в притворенную дверь, тоже сплюнул.

Первым встречал посетителей кислый запах пивных отстоев. За длинной стойкой ошалелые разливщицы метались в поту меж кассой и батареей кранов, под которыми, раздуваясь, наполнялись бутылки. Народу битком, очередь тянулась к дверям, гомон перебивал оба телевизора, что крутили российские клипы. Ожидая, глазели на бакалейное раздолье под стеклом. Разложенные полумесяцем копченые головы семги выпятили нижние зубастые челюсти, недовольно взирая на остальные части себя – полоски желтушной теши, куски филе и сушеные палочки с перцем и кунжутом. Рядом лежали иссушенные речные собратья любых видов и размера. Вол невольно вспомнил, как в детстве такой же едва движимой вереницей он шел мимо Ильича и исполнился державной одухотворенности.

– Валька, – приподняв бровь Дед вкрадчиво спросил, – сколько киру брать будешь?

– Ну, я сильно не планировал, – ответил он на автомате. – Я, чисто, глаз полернуть на сон грядущий.

Дед передал слова вперед по очереди, где стоял Витька Орлов с молодыми. Те заказывали много. Во-первых, оттого, что наступила пятница, и коль воскресенье почитается маленькой Пасхой, то пятница – это маленький день, когда наконец пошлешь все на хер. Не стоит упускать иллюзию полученной зарплаты, когда считаешь, что полученных денег хватит, если поджать там и тут, а на эту выгоду сейчас можно вдоволь гульнуть.

Литры наливались долго, рабочие успели и покурить, и перекинуться парой мемов, что заменили старый-добрый анекдот. Дюжину полторашек передавали по цепочке к столу, что застолбил Дед. Когда закончили, уселись на лавки напротив друг друга. Винтовые крышки слетели под нетерпеливыми пальцами и из горлышка поперла пена с ячменным духом. Пока разливали, Вол пригубил из горла, да настолько втянулся, что остановился лишь опорожнив бутыль наполовину. И пускай утреннее похмелье успело изрядно выветриться, Вол ощутил, что состояние вышло в плюс. Закрыв глаза, он нежился от расслабления, что разливалось по желудку.

– Гля, какие девки!

Вол нехотя приподнял веки и огляделся, сознавая, что вслед за подобным возгласом, мужик обязан проявить интерес и тем подтвердить свое мужское начало.

– Нужен ты им, дед, – буркнул Вадик, сосредоточенно луща сушеного карася.

– Как тебе? – утерев пену с губ шепнул Орлов.

– Ёбнулся? – ответил Вол и поднял бровь. – Рожи у верблюдов красивее.

Витька озадачился таким ответом и решил реабилитироваться.

– Я сегодня видел в машине такую… Не иначе модель или ведущая с телека.

– Знаем мы, что она ведет, – сказал Вадик, ткнув языком в щеку.

– Во-во, – включился в разговор Мишка, – как-то находил я в интернете фотку одной бабы. Красотка! Такую не встретишь, спускаясь по подъезду. Такие будто выведены особым образом из пробирки.

– Шлюхи! – буркнул Вадик и оторвал зубами кусок рыбы. – Трясут жопами и лыбятся надутыми губами, чтобы показать нам какие мы жалкие. Только это херня. В общаге у меня висел плакат одной западной актрисульки. Шишка у меня стояла на нее будь здоров. Думал – вот она мечта. А недавно узнаю, что она подохла в луже собственной мочи, чем-то обожравшись.

– Эт верно. Пиздеж этот гламур, – сказал Мишка. – Так вот, о той бабе. Вчера на видео я увидал ее снова. Блин, не оторвать глаз, породистая, сколько не искал изъяна, ну, сука, идеальная. Я начал представлять… Чего лыбитесь? …как было бы круто, встреть я ее в жизни. В кафе бы водил, и даже, хер с ним, в театр. Но потом в кадр заходит мужик бритый, и так оттрахивает ее зад, что мне аж самому больно стало. Сука, даже не негр! На личико спускает, а она курва смакует, теми самыми волшебными губами с той же прелестной улыбкой.

– Ясно теперь, чем ты в коммуналке своей после работы занимаешься! – прыснул Витька.

– Да пошел ты! – отбрехался Мишка, пихнув того в плечо. – Я про то… Если подобные ей вынуждены заниматься подобной дрянью, чего нам ждать от жизни?