Букреев Владимирович: Искусственный свет

Искусственный свет

Пролог .

На Броуквуд стрит наползла тихая, туманная ночь. Частный квартал в этот час погружался в мир тишины и покоя, лишь дубы шелестели слегка пожелтевшей листвой, да собаки тихонько поскуливали в будках. Тонкий месяц скудно освещал безмолвную улицу, но редкие фонари, хотя бы отчасти компенсировали плохую освещенность этого, далеко не самого престижного района Торндона.

Вдоль дороги, построившись в ряд, с обеих сторон, уныло опустив взгляд темных окон, стояли маленькие одноэтажные домики. В серых, одинаковых, словно выпущенных с одного конвейера, жилищах, проживали горожане, так называемого, среднего класса. В большинстве своем это были простые офисные клерки, продавцы, учителя и прочие рядовые работники большого города, центр которого, находясь от этого квартала в часе езды, словно рождественская елка, пестрел разноцветными рекламными щитами и неоновыми фонарями.

Сверкающие огни мегаполиса переливались всеми цветами спектра в его влажных от слез глазах. Он никогда не смог бы выразить словами то, что чувствовал сейчас, глядя на них. Будь это обычный день он не обратил бы никакого внимания на привычную цветистую иллюминацию. Но сейчас, стоя на заднем дворе своего дома в столь позднее время, он смотрел в городскую даль кристально чистым взглядом. Многолетняя пелена печали, сковавшая его, потускневшие раньше времени, светлые глаза, улетучилась в никуда. По сухим ресницам катились хрустальные горошины слез. Он никогда не плакал так прежде – ни когда его побили первый раз в школе, ни на похоронах своей рано ушедшей матери, ни когда его бросила жена, выяснив, что он не может иметь детей.

Джордж Барнеби – совершенно обычный, воспитанный в строгости, скромный и молчаливый учитель естествознания средней общеобразовательной школы, переполняемый неожиданно свалившимся на его плечи, счастьем, стоял на подернутом легкой осенней желтизной, газоне. Он смотрел на полыхающий разноцветными огнями горизонт. Редкие волосы на плешивой голове легонько вздрагивали от налетающих порывов ветра и холодный пот струйками стекал по спине. Измазанные в крови, ладони крепко сжимали выцветший от времени игрушечный грузовик.

– Мама, я здесь – прошептал он, глядя вдаль, в уходящие за горизонт огни. – Я здесь мама.

Сильный порыв ветра колыхнул щуплое тело учителя, и он едва устоял на ногах. Руки еще крепче сжали разноцветный грузовик.

– Ответь мне – сказал он чуть громче.

Внезапно завибрировав, воздух перед ним стал приобретать легкий бордовый оттенок, и из него, словно из-под натянутой простыни, проступили очертания человеческого лица. Поначалу лицо показалось Джорджу знакомым, и он сделал было шаг вперед. Но едва он приблизился, как страшная судорога свела скулы незнакомца и губы его растянулись в хищной ухмылке. Джордж, ахнув от ужаса, отступил. В тот же миг, всколыхнув алую простыню, невесть откуда взявшаяся, сотканная словно из воздуха, рука, схватила его за горло.

Вцепившись в полупрозрачную ладонь, учитель естествознания, через сдавленное горло с трудом втянул полные легкие воздуха. Он не обратил внимания, когда вдруг почувствовал во рту слабый привкус яблок. Когда он понял, что что-то разумное, смешиваясь с запахом, скользит по его дыхательным путям и проникает через кровь прямо в его мозг, было уже поздно. Содрогаясь в конвульсиях, он упал на газон, и держась за горло обеими руками резко выгнулся дугой. В окружающей тишине сухой хруст позвонков отдался в его ушах оглушительным грохотом. Всего несколько мгновений и он, обмякнув, распластался на газоне.

Прошло больше получаса прежде чем он пришел в себя. Оглядевшись по сторонам, Джордж осторожно поднялся на ноги. Пока он был без сознания поднялся сильный ветер. Промерзший насквозь и отчаянно не понимающий, как он оказался на заднем дворе, учитель, решил вернуться в дом. Пока он открывал заднюю дверь, он все пытался вспомнить, что вообще заставило его выйти, и откуда у него в руке игрушечный грузовик, который мать подарила ему на восьмилетие. Оказавшись внутри дома, он закрыл дверь на ключ и цепочку.

Пройдя на кухню, Джордж открыл буфет и достал бутылку коньяка. Он не был сторонником употребления алкоголя, и держал его дома в общем то только для гостей, но сейчас ему нужно было согреться чтобы к завтрашнему дню не заболеть. Ведь послезавтра у него контрольная работа в седьмом классе, и он не мог себе позволить ее пропустить.