Максим Блинов - Бенкендорф

Вроде бы сидишь ты в электричке, смотришь по сторонам, а вокруг тишь да гладь. Но это только кажется. Стоит только задуматься, и картина уже не выглядит такой же радужной, как флаг Еврейской автономной области.

В августе 1941 года 20 Армия РККА была почти полностью разбита в окружении под Смоленском. В октябре она вновь оказалась в окружении и теперь укладывала по несколько бойцов на один квадратный метр теперь уже под Вязьмой. В итоге этих хитрых геостратегических планов и военных маневров командующий армией был взят в плен, комиссар погиб, а полевое управление армии вообще было расформировано.

Но уже в декабре 1941 года именно по этим самым полям и перелескам рядом с аэропортом Шереметьево (имени переворачивающегося в гробу А. С. Пушкина) вновь сформированная 20 Армия перла в атаку, освобождая Красную поляну, а потом Солнечногорск и Волоколамск, отгоняя немцев от Москвы.

Сейчас не принято об этом вспоминать и размышлять, поскольку можно ненароком задеть чьи-нибудь чувства или, что еще хуже, исказить священную историю. Сейчас вообще и размышлять-то не очень принято. Тем не менее, командовал этой армией генерал Власов. Да, да! Тот самый Власов, который запечатлен на фотографиях и кинохронике преимущественно в форме СС.

Разглядывая окружающие ландшафты за окном, Бенкендорф заметил в небе стаю журавлей. Почуяв близкую зиму, эти пернатые животные усиленно махали крыльями и покидали свои пристанища, променяв их на далеко непатриотичные теплые края.

Эхххх… Журавли вы мои журавли… – подумал Бенкендорф и опустил глаза в пол.

Бенкендорф очень любил заступать на службу помощником оперативного дежурного управления НКВД. Во-первых, это было полезно для карьеры, поскольку остальные представители вооруженного отряда партии видели его в лицо и запоминали его фамилию на уровне подкорки головного мозга. Во-вторых, это было безопасно, поскольку в управлениях НКВД редко происходят какие-либо события по линии дежурной части. К тому же за них всегда отвечает сам оперативный дежурный, а не помощник. В-третьих, это было красиво, поскольку для участия в этом событии разрешалось добраться до управления в форме. Особенно эффектно получалось прибыть на дежурство летом, с пристегнутой к ремню кобурой, в рубашке с коротким рукавом, погонами и фуражке.

Зимой Бенкендорф дежурить не пробовал, но подозревал, что бродить по улицам в облезлом бушлате и помятой формовке не так красиво.

Дежурство начиналось, как и обычный рабочий день, но требовалось прибыть в управление раньше, чтобы пройти инструктаж, смениться на разводе и получить табельный револьвер-наган. После приезда руководства и одобрения кандидатур самых смелых и ответственных чекистов в регионе, начиналось вседневное бдение. И это было еще одним огромным плюсом. Бдение заключалось в травлении веселых баек соседу и игре в косынку.

Поскольку компьютер тогда еще не изобрели, играть приходилось настоящими картами, сделанными в лучших традициях ГУЛАГа из хлебного мякиша. Это, конечно, шутка. Хотя компьютеров в те далекие времена действительно не было.

Очень редко нужно было отправить или принять телеграфные сообщения. Иногда кто-нибудь звонил, но в подавляющем большинстве случаев, как выяснялось позднее, люди ошибались номером. Иногда они ошибались, что ошибались номером, но это было уже не важно.

По устоявшейся традиции, Бенкендорф так и говорил далеким собеседникам: «Мы этим не занимаемся, звоните в милицию!». Этому основному правилу помощника оперативного дежурного его обучили при первом же заступлении в наряд, предупредив, что будут строго следить за его соблюдением.

В зависимости от обстоятельств проблемы, Бенкендорф применял фантазию и заменял милицию на прокуратуру, суд, Спортлото или Деда Мороза. Это не возбранялось и даже поощрялось. В смежных ведомствах поступали также по-скотски, отправляя людей жаловаться в НКВД, поэтому запущенный бумеранг возвращался им обратно. А люди продолжали ходить по бюрократическому кругу, что в итоге и требовалось.

Эта добрая традиция должна быть высечена огромным шрифтом прямо на воротах Лубянки, а также в инструкциях и приказах. Но, к сожалению, она просто передается в качестве основной заповеди только на словах от пращуров к младенцам. Дабы никто не узнал ее истинный источник и не смог сразу же обратиться по нужному адресу.

После обеда уже совершенно нечем было заняться. Народ терял боевой дух, а морально-волевые (иногда и аморально-волевые) качества основной группировки войск существенно падали. Поэтому и темп работы замедлялся до уровня движений стаи ленивцев на дереве. Организмы военнослужащих медленно усваивали купленные в столовой протеины и энергоемкий майонез.