Максим Блинов - Бенкендорф

– Привет старшим братьям!

– Привет!

– Зайдешь к нам сегодня?

– Зайду, если нужно. «Ноутбук» брать?

– Помилуйте, Александр Христофорович! Конечно, берите! Я сегодня с дежурства, так что завтра свободен. Надо сегодня нормально документов «напечатать», а то потом некогда будет.

В таких случаях все было изначально ясно, и вечер заранее переставал быть томным. К концу рабочего дня в обязательном порядке организовывался офицерский бал с аксельбантами, музицированием на фортепьяно и хвалебными речами в адрес государя-императора. Заканчивались же такие вечера неизменно – пивом и водкой.

Так что кофр был давним спутником Бенкендорфа в его дальних походах и необычайных приключениях. Естественно, он и сейчас был с ним, правда в «не боевом» состоянии и без патронов.

Как только людей в салоне самолета почти не осталось, Бенкендорф в гордом одиночестве десантировался из него наружу. Автобус долго вез его к терминалу выхода из аэропорта, постоянно сворачивал, делал крюки по нарисованным на асфальте полосам движения и останавливался. Вскоре, все счастливцы, которые успешно долетели до Москвы на разваливающемся и загнивающем гейропейском Аэробусе, а не на высокотехнологичном и безопасном флагмане мирового авиастроения Сухом Суперджете, были выпущены на свободу.

Бенкендорф зашел в автоматические двери аэропорта и двинулся в его глубину. Несмотря на утренний час, вокруг было солнечно и оживленно. Люди вокруг передвигались с обклеенными пленкой чемоданами на колесиках, а иностранцы рассматривали на стеллажах местных сувенирных лавок произведения современного поп-арта и древнерусского искусства. Бенкендорф обратил на них внимание и решил подойти поближе. То ли немцы, то ли австрийцы (явно – шпионы!) тыкали пальцами в стекла витрины и громко обсуждали увиденное. Бенкендорф посмотрел сначала на них, а потом на витрины и понял, что так заинтересовало потенциальных врагов. Было очевидно, что эти дикари совершенно в искусстве не разбираются и не хотят приобретать скрепно-русские сувенирные матрешки с криво наклеенными страшными рожами буквально даром! Всего лишь за восемьдесят тысяч российских рублей!

– И вот как, спрашивается, уважающий себя шпион Тройственного союза спокойно живет без хотя бы одной матрешки в доме? – подумал Бенкендорф – Еще и денег жмет на ее покупку? Неужели вам, паразиты, жалко мелочи из карманов на такую красоту? Или на культурный быт сотрудников в вашем БНД средств не выделяют? Как и у нас…

Бенкендорф смотрел на этих иностранцев широко раскрытыми глазами, как на диковинных зверей, и ухмылялся, слушая отрывистую гортанную речь. Через какое-то время иностранцы заметили негласное наблюдение со стороны посторонней протокольной физиономии и, неукоснительно следуя своим империалистическим секретным приказам, убыли восвояси. Бенкендорф глядел им вслед, поскольку видел настоящих шпионов первый раз в жизни и не знал что делать. То ли задерживать их, следуя инстинктам, то ли прикинуться заблудившимся водопроводчиком. То ли бежать в местное отделение Третьего, мать его, отделения со срочным донесением, то ли как обычно сделать вид, что ничего странного не видел. Шла ожесточенная борьба мотивов, и он продолжал стоять как болван, перебирая в руках свой пустой кофр, и усиленно шевеля желваками.

Особенно нелепо он выглядел со стороны на фоне этих самых разноцветных и осиротевших матрешек, которые ему сразу же захотелось купить просто из жалости, хоть это и казалось безумием.

Именно в этот момент ему было нужно что-либо практичное и с характером. Простое и то же время, с истинным вкусом. Отечественное и патриотичное. Доступное и искрометное. Короче, не знаю что-именно…

– Товарищи офицеры! – прозвучала команда, и все присутствующие дружно встали.

– Товарищи офицеры – ответил мягко высоченный статный мужчина в эпатажно дорогом деловом костюме, торжественно прошествовал к главенствующему креслу и также мягко на него плюхнулся. Сказать, что он взвалился на него всем весом, было бы неверным, поскольку кресло даже не скрипнуло.

Бенкендорф знал, что этот огромный человечище ростом под три аршина в свое время оканчивал Императорский институт новейших и секретных паросиловых бронемашин, называемых английским словом «Танкъ». Ввиду того, что с такой богатырской комплекцией бронемашину можно было легко сломать, шефу пришлось определиться на службу в Третье отделение, куда брали вообще всех подряд. Стулья в отличие от танков здесь ломать разрешалось и даже приветствовалось. Считалось, что чем больше стульев сломано твоей сидящей задницей, тем интенсивнее ты трудишься.