Елена Кисель - Герои

В Ортхомене, понятное дело, не прониклись и поднялись на войну за родные средства. В последующей разборке стороны понесли следующие потери:

- лавагет Амфитрион (он же отчим Геракла)

- царь Ортхомена (убит неопознанной дубиной)

- сколько-то сотен безымянных солдат с лавагетами.

А в целом фиванцы остались в выигрыше, потому что наложили на ортхоменцев вдвое большую дань.

От трофеев перепало и Гераклу: басилевс Фив от всего сердца приложил героя семейной жизнью, отдав ему в жены свою дочь Мегару (Мегеру, да-да, имя стало нарицательным, а теперь вообразите характер этого чуда).

В общем, все шло от хорошего к лучшему: жена, дети, семейный очаг. А поэтому, вскоре после рождения у него трех сыновей, Геракл как-то ушел совершать подвиги.

Как это случилось – доподлинно никому не известно. Одни аэды утверждают, что свербение в точке мстительности Геры достигло предела, и она напустила на Алкида безумие, во время которого он убил своих детей и детей брата. Некоторые осторожно вякают, что с такой женой – там и Геры особенно-то не надо: посмотрел на выражение лица – и вот ты уже как берсерк после настойки с мухоморами.

А некоторые вот упорно твердят, что, будто бы, было раз Гераклу приятное видение в виде двух красавиц. Одна, в цветочном уборе, настойчиво зазывала перейти на ее сторону, потому что «танцы, песни, вино, печень… э, лепешки, у нас есть лепешки!» Вторая – в минималистичном белом – пафосно транслировала: «Алкид! Иди за мной к славе! К славе!!» «Алкид, у нас есть сиськи!» – выкинула козырь первая, подтверждая слова эмпирическим показом. В общем, сын Зевса уже почти выбрал, когда женщина в белом тоже нашлась: «Алкид, пойдешь со мной – будешь всем бить морды!» – и в доказательство своих слов просияла божественным светом.

– Оп-па! – обрадовался герой. – Я тоже смогу светиться в темноте? – и перешел на нужную сторону.

В общем, трагично, лирично или комично, а только выбор был сделан: Геракл отправился к царю Эврисфею, а тот срочно сел составлять список редких античных животных, подлежащих истреблению.

Жену Геракл подарил племяннику Иолаю – в очередной раз подтвердив, что героически широк душой.

Античный форум

Зевс: Устами героя… И как я не додумался?! Жену – племяннику!

Тритон покинул беседу.

Зевс: …или лучше брату…

Посейдон покинул беседу.

Зевс: О! А если брат женат на дочери моей сестры – он же мне еще теперь и племянник?! И вообще, восемь месяцев один – так что кто будет против?

Персефона: Я!

Гера: Я!!!

Танат, Гипнос, Геката, Ахерон, Стикс покинули беседу.

Гермес: Это они баррикадироваться…

Зевс: А брат как будто не против, гы-гы.

Аид: У меня-то шлем-невидимка, а вот царство жаль.

Что ответил Геракл, когда Эврисфей велел ему истребить Немейского льва – история, опять же, молчит. Вероятнее всего – он просто с намеком поправил на своей голове шкурку Киферонского людоеда. Ну, или имело место что-нибудь вроде «Тренировки – наше все!»

Но Немейский лев, как-никак, был деточкой Тифона и Ехидны, а потому от Киферонского родича отличался примерно как танк от «Запорожца» (в комплекте – громкий рев, ненормальная проходимость, способность жрать топливо со страшной силой, плюс оная же страшная сила, минус выхлоп «Запорожца», плюс армированная броня). Изнутри лев, видимо, тоже был немножко армированным, потому что долгие годы преспокойно терроризировал окрестности Немеи, лопая практически все, в том числе немытых немейцев – и хоть бы хны.

Поскольку такое полезное изобретение, как коктейль Молотова, в Элладе тогда еще не прижилось, а молниями Зевс сына не снабдил, Гераклу пришлось действовать по старинке. То есть, топать до логова льва, садиться в засаду и проверять шкуру зверя на стрелоустойчивость.

С точностью хорошего снайпера Геракл положил все три стрелы точно в армированную шкуру, после чего льву не стало ни больно, ни обидно. «Отстой», – мрачно подытожил герой и взялся за дубинку.

После хорошего удара по черепу лев малость «поплыл», ибо бронированная шкура – это круто, а сотрясение мозга – это сотрясение мозга. Геракл великодушно отшвырнул дубину и навалился на зверя в удушающем приеме.

А дальше аэды расходятся в толковании и дают несколько версий развития событий:

– не задохнуться, когда на тебя падает сто пятьдесят килограммов дурного греческого оптимизма – очень сложно.