Алексей Розенберг: Куншт-камера. Зал второй

Самого же Федора Лукича по началу определили в морг, но он умудрился каким-то образом подать признак жизни и был переведен в реанимацию, и примерно через полгода пошел на поправку.

Что же до следствия по доносу, то вскорости его прекратили, так как ни один из перечисленных в нем фактов не был подтвержден, но зато следователи возбудили уголовное дело в отношении Валентина Петровича за злостную клевету, и вскоре ничего не понимающий Валентин Петрович оказался на нарах.

А после того, как отсидевши приличный срок он оказался на свободе, то быстро покинул свой родной город, так все его теперь считали поганым доносчиком и не подавали руки.

А Федор Лукич и по сей день не может унять безудержный смех, вспоминая, как ловко разыграл своего старого друга.

Тут Ольга Семеновна начинает истерично визжать, отчего прибегают милиционеры, арестовывают вора-домушника Дмитрия Петровича и убегают. А Ольга Семеновна кричит им вслед: «Штаны!!!»

Занавес.

Некто, прихвативши бутылку водки, пришел в гости к своему старому знакомому, и сходу ударил по щам.

После щей ударили по картошке с котлетами и еще по водке.

Потом, в ходе дружеской беседы, они не сошлись в каком-то вопросе и снова ударили по щам.

После взаимных ударов, помирились и, ударивши по водке, ударили по рукам.

И по щам больше не ударяли.

Никаким.

– Павел Семенович, ну что же вы как в штаны наклавши! Ну прибавьте же шагу-то!

– Да я и так, Мария Сергеевна, бегу почти!

– Ну так и не отставайте! Бежит он! Плететесь как черепаха!

– Да к чему же такая спешка-то, я понять не могу?..

– А вам, Павел Семенович, и понимать тут нечего! Сказано – поторапливайтесь, значит поторапливайтесь, и лишних вопросов не задавайте!

– Да хоть скажете, куда мы так несемся-то?

– Вы что, газет не читаете и телевизора не смотрите?

– Не читаю и не смотрю – там же муть одна!

– Сами вы муть, прости господи! Да прибавьте же шагу-то! Ну, прямо, не могу я с вами!

– Мария Сергеевна, у меня сейчас дыхание кончится! Я же не гоночный автомобиль!

– Да что вы ноете? Скоро придем уже! Поднажмите!

– Да куда придем-то? Ради бога, вы можете объяснить, наконец, куда мы так ломимся?

– Вот не называли бы газеты с телевидением мутью, то знали бы, что сегодня в универмаге распродажа будет в женском отделе!

– И только-то?!

– Что значит и только?! Вам этого мало?! Вы что, совсем уже что ли? Впрочем, конечно – вы же глупый мужлан, Павел Семенович! Вы же ничего не понимаете! В общем, молчите, прибавьте шагу и не нойте! Мы уже почти пришли!

Валерий Петрович решил сделать приятное Галине Семеновне, приготовив на ужин что-нибудь необычное.

Дело несколько осложнялось тем, что готовить Валерий Петрович не умел совершенно. Курицу, к примеру, он варил до тех пор, пока мясо само не отваливалось от костей, что было ярким свидетельством его готовности. Макароны обычно обращались в клейстер. Рыба – в мелкую дисперсию, если конечно не сгорала вовсе. Крупы – либо нельзя было разгрызть, либо уже нельзя было есть. Количество соли и перца превышало все мыслимые пределы. А пожарные и соседи уже не обращали внимания на перманентную задымленность всего дома.

Но, невзирая на полную несовместимость с кулинарным искусством, Валерий Петрович не отчаивался, и мужественно продолжал вести на кухне неравный бой с продуктами, ставя при этом какие-то немыслимые кулинарные эксперименты.

Вот и на этот раз, желая произвести приятное впечатление на Галину Семеновну, он взялся приготовить что-нибудь эдакое.

Для начала он обжарил грибы, не забыв, конечно, о соли с перцем. Обжаренные грибы он уложил в брюхо палтуса, которого предварительно так же слегка обжарил. Рыбу с грибами он поместил в нутро утки, немного обваренную кипящим маслом. А снаряженную таким образом утку, он поместил в молочного поросенка, вываренного в молоке.