Алексей Розенберг - Куншт-камера. Зал первый

Клюшкин долго отрыгнул, поднялся, почесал чресла и, продолжая чавкать, ушел в уборную, чем Мария Сергеевна и воспользовалась, быстро подхватив плащ и выскочив из квартиры.

Виктор Валентинович настолько обиделся на Маргариту Валерьевну, что даже отказался откушать приготовленный ею суп.

Это, конечно, жутко разозлило Маргариту Валерьевну. Она назвала Виктора Валентиновича болваном и пребольно стукнула его по голове грязной поварешкой.

Тогда Виктор Валентинович обиделся еще сильнее, и, назвав Маргариту Валерьевну глупой дурой, бросил в нее тарелку с супом, которая, разбившись об стену, начисто заляпала новое вечернее платье Маргариты Валерьевны.

Маргарита Валерьевна, от таких закидонов Виктора Валентиновича, назвала его свиньей и бросила в отместку кастрюлю с супом, которая пребольно попала Виктору Валентиновичу в голову и слегка обварила супом лицо, уши и причинное место.

Виктор Валентинович, совершенно потерявши от возросшей обиды голову, после некоторой беготни с подвываниями по квартире и замачивании ожогов марганцовкой, назвавши обидчицу распутной бабой, хватил Маргариту Валерьевну дубовым креслом, разломав его об ее спину.

Тут, конечно, Маргарита Валерьевна возмутилась окончательно и, назвавши Виктора Валентиновича суррогатным козлом, так отходила его тяжелой чугунной сковородкой, что Виктор Валентинович на некоторое время совершенно перестал что-либо соображать в целом и разговаривать в частности.

Видя плачевное состояние Виктора Валентиновича, Маргарита Валерьевна сжалилась над ним и, назвавши сирым и убогим, ласково погладила его по обваренной и проломленной в нескольких местах голове.

От такой ласки, Виктор Валентинович совершенно остыл и успокоился и, назвавши Маргариту Валерьевну гадиной, заулыбался и заключил ее в свои объятья.

После они поцеловались и, перекусив остатками вчерашнего ужина, удалились в опочивальню.

Виктор Никанорович отправился в гости к Петру Васильевичу, но не застал того дома, отчего немного обиделся, так как Петр Васильевич сам же его и позвал не далее как третьего дня. Впрочем, сказать, что он не застал Петра Васильевича, будет не совсем правильно, так как Петр Васильевич на самом деле был дома и сидя за дверью, тихонько хихикая в кулак и показывая язык в замочную скважину, попросту не стал открывать дверей. Но Виктор Никанорович конечно ни о чем таком не догадывался, а потому просто решил, что того нет дома.

Поскучав немного в подъезде, Виктор Никанорович, вырезав перочинным ножиком на дверях Петра Васильевича различные нехорошие слова и пожелания хозяину дома, и подпалив тому почтовый ящик со свежими газетами, отправился восвояси. Он, правда, подумывал, еще было, нагадить Петру Васильевичу на коврик, но тут возмутилась соседка, подсматривающая в замочную скважину. Поэтому Виктору Никаноровичу пришлось спешно покинуть подъезд, на ходу застегивая штаны.

Когда он ушел, Петр Васильевич выглянул из-за дверей и, увидев учиненные тем безобразия, твердо порешил требовать сатисфакции, для чего прихватив старенькую берданку, отправился в гости к Виктору Никаноровичу. Однако, выйдя из подъезда, Петр Васильевич почувствовал острое разочарование и глубокую обиду, так как совершенно ясно вспомнил, что не имеет ни малейшего понятия о том, где, собственно, проживает Виктор Никонорович.

Сокрушенно вздохнув, Петр Васильевич вернулся обратно, но к собственному удивлению совершенно не смог попасть в квартиру, так как ни один ключ не подходил к подозрительно новым замкам. На звонки, стуки и стрельбу из берданки по двери ни кто не отвечал, и поэтому Петр Васильевич решив, что никого нет дома, вырезал на двери нехорошие слова, поджег газеты в почтовом ящике и, нагадив на коврик, гордо удалился.

Соседка, конечно, хотела помешать ему в этом, но, заприметив в руках Петра Васильевича берданку в диспут вступать не стала.

А Виктор Никанорович, меж тем, сидел за дверью и, тихонько хихикая в кулак, показывал язык в замочную скважину.

Виктор Николаевич сидит за столом и кушает мясо с гарниром. Мясо очень вкусное, но без махонькой стопки водочки, налитой из запотевшего графинчика, идет не очень хорошо. Оттого осторожно немного налив, Виктор Николаевич оттопыривает мизинец и аккуратно взявши стопочку подносит ее ко рту.

Но выпить не успевает, так как распахиваются двери и в столовую буквально врывается Маргарита Петровна в невообразимом наряде. Она, размахивая руками, прыжками допрыгивает до стола, корчит Виктору Николаевичу сатанинскую рожу, выхватывает стопку и со всего маху швыряет ее в стену, от чего стопка разлетается на сотню осколков. Засим, проревев нечто нечленораздельное, Маргарита Петровна прыжками покидает столовую, громко хлопнув дверьми.