Алексей Розенберг - Куншт-камера. Зал первый

А тут еще Мария Витальевна подлила масла в огонь, как-то мельком сказавши, что если бы Константин Львович не испытывал к ней ответных чувств, то, пожалуй, у Петра Семеновича появился бы некоторый шансец на успех.

Тут, конечно, Петр Семенович слегка ошалел, и решил, было, Константина Львовича пристрелить, но благоразумие все ж таки восторжествовало, хотя и несколько витиеватым образом: Петр Семенович переоделся Марией Витальевной и поперся к Константину Львовичу, рассчитывая наговорить тому всяческих мерзких гадостей, как бы от лица Марии Витальевны, после которых Константин Львович, безусловно, изменит свое отношение к этой даме. То есть вначале Петр Семенович планировал вырядиться Константином Львовичем и с той же целью пойти к Марии Витальевне, но врожденная вежливость по отношению к дамам, не позволила бы говорить гадости ей прямо в лицо.

И вот, значит, приперся Петр Семенович под личиной Марии Витальевны к Константину Львовичу, а тот не только не разглядел подвоха, но и, не давши даже раскрыть рта, подхватил Петра Семеновича на руки и, покрывая его поцелуями, утащил в спальню, думая, что это натурально Мария Витальевна.

В итоге Петр Семенович таки добился определенного успеха: Константин Львович больше и слышать ничего не хотел о Марии Витальевне. Не слышать о ней, не, тем более, видеть ее.

Правда и сам Петр Семенович о Марии Витальевне более не помышлял, и на следующий день перебрался к Константину Львовичу со всеми вещами.

Что же до Марии Витальевны, то она так и прозябает в одиночестве, не веря больше не одному мужчине.

Василий Михайлович прогуливался вдоль берега реки, когда заприметил Льва Сергеевича, отчаянно барахтающегося в бурных водах.

«Какой странный этот Лев Сергеевич, – подумал Василий Михайлович, – Нормальные люди вдоль реки прогуливаются, а не вытворяют посередь нее черт знает что»

«Что ж ты вылупился, гад – подумал Лев Сергеевич, – Разве не видишь, курья твоя башка, что я отчаянно тону?»

«Глядите-ка, – подумал Василий Михайлович, – Этот любитель водных процедур мне еще и рожи изволит корчить!»

«Ну, – подумал Лев Сергеевич, – Дай бог только выплыть, я тебе рожу о камни измочалю!»

«Хм, – подумал Василий Михайлович, – А ведь измочалит же…»

И дабы избежать дальнейших неприятных инцидентов, Василий Михайлович довольно метко трижды выстрелил во Льва Сергеевича из револьвера.

Виталий Вениаминович раздобыл где-то по случаю воблы и, прикупивши холодного пива, и предвкушая приятно проведенный вечер, пришел домой. Расположившись перед телевизором, он расстелил газету на журнальном столике, наполнил немедленно бокал ледяной ароматной жидкостью и достал рыбину.

Пиво Виталий Вениаминович пил так: поднеся к носу холодный полулитровый бокал, он зажмуривался и пару мгновений принюхивался к аромату напитка. После резко, в два-три глотка, выпивал содержимое, и еще несколько мгновений прислушивался к ощущениям, чувствуя как пиво холодной дорожкой достигает желудка. После делал глубокий вздох, откидывался на диване и некоторое время, блаженно улыбаясь, смаковал в мыслях оставшееся послевкусие. Теперь можно не спешить и спокойно наслаждаться: Виталий Вениаминович вновь наполнял бокал и уже пил его не спеша, маленькими глоточками, смакуя каждый пузырек пенного напитка.

Вот и сейчас, после ритуального первого полного бокала, он наполнил по новой и, отпивши пару малюсеньких глотков, отставил его в сторону и закурил: процесс не имел право на суету. Всему свой черед, а в особенности вяленой вобле, распространяющей приятный и очень притягательный запах по комнате, отчего Виталий Вениаминович в какой-то момент даже сглотнул слюну.

Когда сигарета докурена, на очереди еще пара-тройка маленьких освежающих глотков, после которых можно смело приступать к рыбе.

Виталий Вениаминович взял в руки воблу, слегка надломил ее, понюхал, блаженно улыбнулся и отвернул рыбине голову. После чего приступил к тщательной чистке. Тут Виталий Вениаминович тоже не терпел суеты: потягивая холодное пиво, он терпеливо очищал рыбу от чешуи и костей, выкладывая на газете рыбьи составляющие. В одной кучке чешуя и кости, в другой мясо, и отдельное место на столе, рядом с коробком спичек, занял воздушный пузырь.

Теперь каждый маленький глоток пива заедался маленьким кусочком рыбы. И все происходило так душевно и органично, что казалось, будто бы блаженная улыбка навсегда поселилась на лице Виталия Вениаминовича.