Саша Веселов: Свинская удача

Кроме всего прочего, оборотистая Лукерья предлагала выпивохам нехитрую закусь, состоящую из салатика собственного приготовления. По вечерам в её доме было шумно и накурено.

В один из таких вечеров к ней и заглянул Спиридон. Хватив лишку, домой он уже не попал. Проснулся Пентюхин у Лукерьи на сеновале. Продрав глаза, встретился взглядом с новым другом, которому и принялся изливать с бодуна душу и всё, что в ней скопилось за много лет. Друг оказался человеком вежливым – терпеливо сносил словесный понос Спиридона и даже временами выражал одобрение коротким хриплым смешком. В сарае было довольно темно. Спиридон плохо видел собеседника, но отметил, что тот невелик ростом и одет во что-то светлое. Временами вспыхивали его глаза, и в них Пентюхин чувствовал немереный интеллект. «Как у Ленина», – решил он.

Хмель потихоньку выветривался, а на улице рассветало. Они лежали на пахучей соломе почти касаясь головами. Один рассказывал, а другой молчал. Внезапно Спиридону пришла в голову мысль, что он так и не спросил имени своего нового товарища. Это было неправильно.

– Извини, – усмехнулся Пентюхин, – а как звать тебя? Всю ночь проболтали, а я так и не спросил.

И поскольку тот не ответил, Спиридон с улыбкой повернулся к нему.

В тот же миг он с воплем скатился с сеновала и судорожно перекрестился, ибо увидел перед собой черта.

Потусторонняя тварь с ухмылкой смотрела не Пентюхина и скалила здоровенные клыки.

– Отче наш, – залепетал испуганный человек и осекся, потому что черт неуклюже сполз с соломы и побрел к нему на четырех коротких ножках.

– Свинья, – прошептал Спиридон, – тьфу ты! А я подумал – допился!

В следующий миг Пентюхин истерично расхохотался:

– Обыкновенная хрюшка! А я перед ней всю ночь распинался!

Он сел на земляной пол и принялся трястись от хохота. Свинья примостилась рядом и тоже, похоже, смеялась. От неё исходило приятное тепло и Спиридону стало легко и просто. Пора было уходить, но почему-то совсем не хотелось. Пентюхин протянул ладонь, и свинья доверчиво ткнулась в неё крепким твёрдым пятачком.

– Хорошая, хорошая, – Спиридон гладил свинью по бокам и голове, а та довольно хрюкала.

Идиллию разрушила Лукерья, распахнувшая дверь сарая.

– Жирная! – заорала бабка противным голосом, – Вот ты где, скотина безрогая! Я тебя по всему двору ищу!

Свинья с визгом вскочила и спряталась за спину Пентюхина.

– Ты вот что, – вступился за животное Спиридон, – не обижай свинку.

– А ты что здесь делаешь, алкаш? – напустилась на него Лукерья, – Самогону откушал – откушал! Салатику навернул – навернул! Ну и вали отсель до хаты! Ты мне за постой не отстёгивал!

* * *

Памятная встреча на сеновале запала Спиридону в душу и уже на следующий день, он снова пожаловал к Лукерье для серьёзного разговора. По этому поводу Пантюхин даже одел под фуфайку чистую рубаху и зачем-то повязал на шею свой единственный галстук, который был куплен по случаю школьного выпускного.

– Здравствуй, Лукерья! – начал он, как и полагается – не в лоб, а несколько издалека, – погода-то какая, так и шепчет – займи да выпей.

– В долг не дам, – старуха тут же безжалостно пресекла попытку Спиридона, истолковав его слова по-своему.

– Да я не о том…

– О чём же тогда? – заинтересовалась Лукерья.

– Да, мне твоя животина приглянулась. Необычная она у тебя, – промямлил Пантюхин, решив, что самое время перейти к сути вопроса.

– Знамо дело! – согласилась Лукерья, – такой второй жиртресины в деревне нет – она самая дородная! Даже жалко её резать.

При этих словах хрюшка, отиравшаяся поблизости, жалобно взвизгнула.

«Ну, точно, как человек, – восхитился Спиридон, – всё понимает».

– Ты вот что, – откашлялся Пентюхин, – продай мне её.

– Продать?! – прищурилась бабка, – да где тебе, детинушка! Ты же гол, как сокол! А Жирная больших денег стоит!

– Сколько?

Старуха ненадолго задумалась.

– Десять тыщ давай – и забирай!

– Ты что, Лукерья, белены объелась?! – опешил Спиридон, – да в нашей деревне дом в два раза дешевле стоит!

– А я тебе не дом продаю, а сало и мясо! – разозлилась старуха, – я цены хорошо знаю! А в Жирной, почитай, кило сто двадцать будет! Поеду в город и за пятнадцать её продам!

– Но послушай, – начал Пентюхин, однако Лукерья перебила его:

– Проваливай отсюда, нищета! Сам в драных портах и ватнике, а туда же – покупать! Проваливай, пока я на тебя Трезорку не спустила!

Спиридон опустив голову побрел домой. У калитки остановился и глянул на свинью. В глазах у той блестели слёзы.