Александр Вяземка - Товарищ Кот, английский жмот и человек-патефон, или Добро пожаловать в Велкомбританию

– Что?!

Не думаю, что у них в Европе так уж нужны эти программисты – разве они не потеряли ко мне интерес, едва я показал им свой компьютер? Двое из них ушли, а третий остался и начал что-то писать. Ну, и кто кого провел? Глупцы. Они думают, человеку можно доверять только потому, что им кажется, что ему можно доверять, или потому, что им хочется, чтобы ему можно было доверять. Принятие желаемого за действительное – их самое бесполезное изобретение.

Чтобы преподать им урок, я приставил кинжал к затрепыхавшему горлу оставшегося развлекать меня в одиночку, чтобы он почувствовал остроту моего клинка, и спросил, не станет ли он возражать, если я ненадолго оставлю его форму себе.

Когда я появился в этой потрясающе красивой форме у прилавка, дядя Ахмед от изумления проглотил шариковую ручку, которую он рассеянно жевал: в таможенной декларации ему достались очень трудные вопросы, и он никак не мог объяснить этой декларации, откуда у него чемодан, набитый огнестрельным оружием и боеприпасами. Он не мог этого объяснить даже мне, своему любимому племяннику! Он только сипел и хватался за грудь.

– Ну, – в углах моих губ заиграла улыбка превосходства, – что бы ты делал без своего достойного племянника, дядя Ахмед?

Мне не очень хотелось и дальше выяснять у него про чемодан при скоплении такого количества людей в потрясающе красивой форме, поэтому я решил воспользоваться своей собственной формой, чтобы покончить уже с этим балаганом. Ничего сложного в этом не было. Я просто направился с уверенным видом к одному из служебных выходов, ведя за собой на буксире дядю Ахмеда, за которым следовал этот недотепа Халид с нашим багажом, и покрикивая:

– Этому человеку срочно требуется помощь! Этому человеку срочно требуется помощь!

То, что я увидел снаружи, поначалу произвело на меня сильное впечатление: все вокруг было покрыто героином! Красотища…

– Куда едем? – я спросил дядю Ахмеда. – В больницу?

– Домой.

Сознание дяди Ахмеда уже находилось под воздействием чернил: он тоже принял снег за героин и решил, что, раз его в Европе так много, нам не стоит здесь задерживаться.

– Домой, – он повторил; в глазах у него была мольба и отражение зрительного обмана, не отпускавшего его сознание. – Домой.

– Рекогносцировка! – я сказал твердым голосом.

И это сработало! Услышав слово «рекогносцировка», дядя Ахмед кивнул головой и сделал несколько неуверенных шагов к веренице такси, но тотчас снова остановился и посмотрел на меня умоляющим взглядом.

– Рекогносцировка! – я крикнул ему в ухо. – Рекогносцировка!

И таким образом мне пришлось приводить дядю Ахмеда в чувство всю дорогу до дяди Омара. Это помогло ему не терять присутствия духа, несмотря на сипение и икоту. Я за него не волновался. Его пищевод может и камень перемолоть. Говорят, раньше он запросто глотал сырыми своих ядовитых врагов. А чтобы переварить авторучку и чернила, ему хватит и пары часов.

Пока мы ехали к дяде Омару, я присматривался к тому, что творилось за окном. Сначала ничего странного в этой Европе я не заметил, но когда я начал приглядываться получше, мне стало не по себе! Мне было не по себе от верениц несчастных созданий, бродящих вдоль дорог с невиданными мною раньше лицами, грязными и лишенными бровей! Мне было не по себе от мужчин в тонких, облегающих трико, разгуливающих с памятниками на плечах – в Рождество так принято, объяснил таксист. Ну и объяснение! Мне было не по себе от вида несвежего постельного белья, развешанного над дверьми их домов. Свиньи! Просто свиньи!

«Хорошо, пусть пока все будет как есть, – я размышлял, с трудом приходя в себя от увиденного. – Пока дядя Ахмед переваривает их ядовитую ручку, пусть будет все как есть. Но потом… берегитесь! Мы пришли, чтобы спасти вас, нравится вам это или нет. Спасти вас всех: глупцов, мерзавцев, англичан, европейцев, белых мужчин и, в особенности, вас, сладкие белые девы, брюнетки, шатенки, блондинки. Мы установим здесь правильные законы и прирежем всех свиней, которые откажутся умыться, надеть пристойную одежду и перестать смущать взгляды посторонних своим постельным бельем. И – да поможет нам Всевышний – мы много чего еще сделаем. Того, что мы считаем правильным, ведь того, что для них хорошо, а что – нет, сами они не знают».

На тот момент, как Бромли и Кройдон стали эпицентром скандала, связанного с поставкой в Великобританию накачанных снотворным тушек нелегальных иммигрантов, я отвечал за поливку цветов в кабинете моего Босса, Генри Кугана.