Девятнадцатый тик весны

- Спасибо, я постою.

- Садитесь, черт вас возьми.

Пастор Шлаг устало опустился на табуретку.

- Тонера хотите? - спросил Штирлиц и налил ему

стакан холодного тонера.

Они говорили около получаса. Штирлицу пастор пон-

равился. Шлаг, без сомнения, был умен, а его размышле-

ния о женщинах привели Штирлица в восторг.

- Все это хорошо, - сказал Штирлиц, а все-таки,

пастор, на кого вы рaботаете?

- Господин штандартенфюрер! Я готов работать на

кого угодно, и, честное слово, я ни в чем не виноват.

- Прекрасно, - сказал Штирлиц, - вы будете рабо-

тать на меня.

Он нажал Alt-F7 и отыскал файл PASTOR.ARJ.

- Это я взял у гестапо ваш файл. Прочитайте!

Пастор нажал F3. Долистав до места, где его обви-

няли в работе на чью-то разведку, он удивленно припод-

нял брови.

- И с чего они взяли, что я на кого-то работаю?

Ведь это же ерунда!

- Теперь вы работаете на меня, - напомнил Штир-

лиц.

- Да, да, конечно.

- Пастор, а зачем вам так много женщин?

- Это мои прихожане, - потупил очи пастор Шлаг, -

вернее, прихожанки.

- А сколько вам лет?

- Зимой будет пятьдесят два.

- А почему вы до сих пор не женитесь?

Пастор Шлаг смущенно покраснел.

- Я еще молод, чтобы думать о женщинах.

Штирлиц повертел в руке принтер и напечатал про-

пуск.

- Вы свободны. Когда понадобитесь, я вас найду.

Если кто будет приставать, ссылайтесь на меня, я им

Face от'table'ю, они меня знают.

Пастор долго благодарил Штирлица и, не веря еще,

что он наконец-то свободен, ушел.

Штирлиц потянулся, зевнул и лег на раскладушку. В

его голове созревал колоссальный план. Он задремал.

Вдруг в кабинет ворвался Айсман.

- Ты что, его отпустил?

- Кого? - сонно спросил Штирлиц.

- Этого пастора вонючего...

- Он раскололся, - сказал великолепный Штирлиц, -

и даже согласился стать моим агентом.

Айсман уважительно посмотрел на Штирлица и попра-

вил черную повязку на глазу.

- Да, Штирлиц, однако, умеешь ты работать с людь-

ми.

Они попили тонера, Айсман рассказал пару новых

хамских вируса Бормана и посоветовал остерегаться

вставлять диски во второй от двери компьютер. Так они

просидели до конца рабочего дня.

Г Л А В А 6

Штирлиц родился в январе, но свой день рождения

отмечал первого мая, чтобы показать свою солидарность

с международным рабочим классом. В прошлом году в этот

день он пригласил одного Мюллера, но по гнусной иници-

ативе Гиммлера, к нему домой заявилась вся верхушка

рейха, которая считала своим долгом поздравить его с

праздником, и каждый, как бы издеваясь, дарил то

GIF-овскую картинку Сталина, то кирзовые сапоги с

подкладкой из дискет, то полное собрание сочинений

Кернигана и Ритчи в двух томах на китайском языке, а

Борман даже сподобился подарить свою старую лаборант-

ку. Этого Штирлиц ему простить не смог, лаборантку он

тут же вручил Шелленбергу, который за это подмешал

Борману в тонер немного пургену.

Один только добрый и интеллигентный Мюллер пре-

поднес Штирлицу подшивку французской порнографии за

1917 год.

Все было бы хорошо, если бы офицеры не укушались

до свинского состояния и не загадили Штирлицу всю

квартиру. Штирлицу было не жалко разбитого монитора

Super-VGA, проломанного дисковода, отформатированного

винчестера и удаленных файлов, но это было дело прин-

ципа, и на этот раз Штирлиц приглашать никого не стал.

Он со всех сторон обдумал свое положение и предусмот-

рительно решил отметить день рождения на даче в об-

ществе пастора Шлага и его прихожанок, скрывшись тем

самым от непрошенных гостей.

Стол поставили буквой "Ш". Довольный Штирлиц щед-

ро раздавал указания, и хотя его никто не слушал,

чувствовал себя большим начальником. Агентура пастора

Шлага, одетая в белые переднички, хлопотала на кухне,

накрывала на стол, с восторгом ловила каждое слово

штандартенфюрера. Английский агент, загримированный

под женщину и тоже в белом передничке, кропотливо

маскировал по углам микрофоны. Сердце его пело. Он,

наконец-то, вышел на самого Штирлица.

Автобус с женщинами приехал всего три часа назад.

Любопытные женские лица выглядовали из окон автобуса

на вышедшего им на встречу Штирлица. Он был в халате,

распахнутом на волосатой груди, на его голове была на-

тянута сеточка. Зачем, Штирлиц не знал, но он видел

точно такую же у Шелленберга.

Сегодня Штирлиц снова принимал ванну.