Девятнадцатый тик весны

программиста...

И в ярости схватил официанта и 4 т 0оже вмазал.

Официант вьехал головой в живот эсэсовцу. Тот

согнулся пополам и заорал:

- Наших бьют!

Его товарищи кинулись на программиста, системщики

встали на защиту, и завязалось обычное форматирование.

Как всегда, Штирлиц был ни при чем. Он спрятал

дисковод достал принтер с дарственной надписью "Штан-

дартенфюреру СС фон Штирлицу от любимого фюрера". Зао-

рав "наших бьют", Штирлиц стал махать принтером по

люстрам. Девочки из варьете с визгом разбежались.

Системщика стащили со сцены и начали топтать ногами.

Его визг был еще более душераздирающим, чем у програм-

мистской дамы. До смерти перепуганный оркестр заиграл

вдруг в Herous Quest. Программист размахивал саблей и

кричал:

- Это вы, пользовательские крысы, меня, боевого

программиста...

Когда у Штирлица сломался принтер, ни одна люст-

ра уже не светила. Штирлиц закричал:

- Ну-ка все нажали Escape! - и бросился разнимать

спорщиков. Послышался звон разбитого монитора и сдав-

ленный вопль, как будто кому-то попали по голове

системным блоком.

- Лозинский приехал! - раздался крик.

Приехавший Лозинский начал с того, что выпустил

по AIDSTEST'у поверх голов дерущихся. Беснующаяся тол-

па постепенно успокаивалась. Тех, кто не успокаивался,

успокаивали. Зажгли свет. Затем вошел сам Лозинский.

- Спокойно! Всем оставаться на своих местах!

И всех забрали. Вынесли трупы. Среди погибших

оказался и агент 008. Ему случайно попали по голове

системным блоком от IBM WorkStations.

Так закончил свою карьеру знаменитый SysOp.

Всех арестованных погрузили по машинам и развезли

по разным BBS Police. Штирлиц и боевой программист по-

пали в одну машину. Тот не унимался:

- Это вы, пользовательские крысы, меня, боевого

программиста...

- Дайте ему по CPU, - равнодушно сказал Штирлиц.

Лозинский с удовольствием исполнил просьбу. Прог-

раммист изумленно замолчал. Скоро они подьехали к BBS

Police. Штирлица посадили за БК-шку. Немного походив

из угла в угол, он начал выбивать на стене надпись

"ЗДЕСЬ БЫЛ ШТИРЛИЦ", но его прервали.

- Арестованный Штирлиц, на выход.

За столом сидел обрюзгший Лозинский и пил клейстер.

- Фамилия?

- Штирлиц.

- Может, ты и Штирлиц, а может, и не Штирлиц. Кто

тебя знает? Может ты - русский SysOp?

Штирлиц подошел ближе и сел.

- Слушай, Лозинский, не возникай, я в Critical

Zone страшен.

Тот, не ожидавший такого нахальства, разинул рот.

А Штирлиц издевательским тоном продолжал:

- Ты мне сейчас тонерку обеспечь, а потом позвони

моему другу Мюллеру, а иначе я могу и переднюю панель

твою свинскую набить...

Штирлиц еше бы долго изголялся, полицию он не лю-

бил с детства, но Лозинский вдруг стукнул кулаком по

столу, так, что подпрыгнула чашечка с расплавленной

резиной, и заорал:

- Молчать!!!

- Не ори, - попросил Штирлиц.

- Встать, когда разговариваешь с офицером!

Штирлиц был спокоен как Турбо Пролог.

- Я, штандартенфюрер СС фон Штирлиц, - по слогам

произнес он, - не люблю, когда в моем присутствии орут

всякие мерзавцы. Я требую тонер и Мюллера, иначе обь-

являю втрусование сроком на 200 тиков. Неужели ваш

дурной процессор не в состоянии прерваться, что надо

побибиэсить моему любимому другу детства Мюллеру, и я,

наконец, больше не буду иметь удовольствие видеть ваш

гнусный монитор?

Завернув такую блестящую фразу, Штирлиц про себя

порадовася и гордо улыбнулся. Лозинский позеленел от

злости.

- Молчать!!!

Штирлицу Лозинский совсем перестал нравиться, он

собрался дать обнаглевшему полицейскому в зубы и дал.

Конвоиры бросились к Штирлицу, но опоздали. Лозинский

ударился в висящий на стене портрет Филиппа Канна в

полный рост, портрет упал.

Штирлиц, отбросив конвоиров, гневно закричал:

- Оскорблять великого товарища Канна! Да я теперь

сам не уйду отсюда, не начистив ваши легавые морды!

С большим трудом разбушевавшегося Штирлица водво-

рили обратно в камеру. Штирлиц долго буянил, бил каб-

луками в дверь, ругался на неизвестном языке, потом

немного успокоился и запел:

- Затикан в тяжелом IRET'е...

Очнувшийся Лозинский нервно почесал в затылке,

где от удара о портрет Канна вздулась огромная шишка.

"Чертов портрет, теперь месяц болеть будет, не

портрет, а сплошное недоразумение".

Он походил по кабинету.

- Как бы чего не случилось... Мюллер шутить не