Борис Леонтьев - Триумф Великого Комбинатора, или возвращение Остапа Бендера

"Поехали, поехали. Это черт знает что!"

Глава XXX КОННЫЙ ПЕШЕМУ НЕ ТОВАРИЩ!

Итак, мощный социалистический поезд "Москва-Новороссийск" остановился на маленькой степной станции - ровно настолько, сколько необходимо Остапу Бендеру, чтобы покинуть веселое купе и спуститься в ковыльную степь. Остап посмотрел вслед убегающему поезду и расправил плечи. Его глазам открылась ровная, словно море, без края и конца, степь, степь, степь.

"Постойте, это почему же без края?! Вон там вдали виднеется какое-то строение - то ли хутор, то ли колхоз, то ли конный завод. Это кто там пасется? Конечно же, русская степная борзая. А кто там рядом c борзой? Ну да, вороная лошадь-степняк. Значит, конный завод!"

Послушайте, дорогой читатель, вы так и будете влезать и спорить?! Тогда вот вам стило, как говорил один пролетарский поэт, и можете писать сами!..

Ладно, пусть будет по-вашему.

Остап поднял c земли саквояж, махнул рукой (Где наша не пропадала!) и зашагал к маячившему в степи конному заводу.

Минут через двадцать он стоял у полуразвалившегося кормового сарая. Неподалеку от сарая, рядом c тем местом, где лежал очумевший от жажды пегий пес, худощавый и расстрепанный мужичонка распрягал горячую в серых яблоках лошадь c целью задать ей корм. Остап сладко зевнул и надвинул фуражку на нос. При беглом осмотре мужик тянул на все пятьдесят. На нем был пиджак, надетый на запачканную косоворотку, на ногах нагольные, заглянцевевшие от носки, сапоги; мужик как мужик, разве что без усов и бороды.

- Необразованность ты моя! - рыкнул мужик на кобылу.

- Что ругаешься, отец? - немножко устало спросил Остап, предлагая ему папироску.

- Знамо, шо ругаюсь. Онисим, чудо без умолку, не наездник, а хуже любого дояра!

- Кого хуже?

- Знамо кого. Сбрую и ту надеть по-человечески не могет! Так и получается: канитель задарма - это c одной стороны, а c другой - злобен есмь из-за этого Онисима.

- А ты, знамо, тут конюхом числишься? - легко перешел на язык мужичонки Остап.

- Конюхом, а то кем!

- А что, отец, в вашу конюшню администраторы нужны?

- Не конюшня у нас... Прилежаевский конный завод! Может, слыхал?

- Прилежаевское коннозаводство?! То самое?! - c фальшивым восторгом воскликнул Бендер. - Ну конечно же! - И он для убедительности легко ударил себя по лбу. - Слыхал, отец, слыхал.

- Ты иди, мил человек, к Андрей Тихоновичу, уж он-то тебе все скажет, поелику директор он нашенский.

- Гран-мерси, отец!

- Чего?

- Спасибо, говорю!

- Бывай здоров.

Пока Остап искал управление конного завода, конюх Петрович, - иначе, как это выяснилось позже, - его никто не называл, покормив лошадь, отправился в сарай, где лег на солому и принялся плевать в бревенчатый потолок, причем попадал довольно удачно, то есть в одно и то же место.

Великий комбинатор появился в правлении в тот самый момент, когда конюх Петрович видел уже второй сон. Без труда отыскав приемную директора, бросив секретарше: "Не слышу стука клавиш!", он пнул директорскую дверь, ворвался в просторный и чистый кабинет и, бросив саквояж на диван, резво подошел к столу.

- Что же это у вас в хозяйстве творится, Андрей Тихонович?

Директор оторопел.

- А что?.. а... где?..

- Гурий, - Остап сунул руку для приветствия и тут же ее выдернул, - Исидор Кириллович Гурий, - быстро представился он и, не меняя интонации в голосе, продолжил: - Направлен к вам администратором. Я имею в виду конюха Петровича. Где же дисциплина? Секретарь-машинистка тоже хороша! Я даже не слышал стука клавиш! Непорядок! Возле кормового сарая грязь водится и в количестве предостаточном.

- Товарищ, товарищ...

- Товарищ Гурий, - напомнил о себе Остап.

- Вы к нам администратором?

- Администратором.

Ум Остапа быстро овладел ситуацией, и поэтому слова пришли сами. Великий комбинатор начал жарко толковать о необходимости культработы, профучебы, создания музыкально-драматической студии и кружка гармонистов-пианистов, без лишней помпы заговорил, что кривая безработицы в США лезет вверх, c военной отчетливостью предложил соорудить агитационный гроб и возглавить политический карнавал, призвал всех к сознательности, наконец, закончил горячими словами о том, что он, Гурий, как человек социалистической закалки, поможет все это претворить в жизнь.

- После института? - Андрей Тихонович рывком пожал администратору руку. - На практику?

- На практику.

- Бурлит молодая кровь!

- Бурлит, товарищ директор, бурлит.

- Ах, молодость, молодость. Энергия! Задор! Люблю я вас, энтузиастов, черти вы, лешие! И все-то вы подмечаете! Молодец!