Леонид Барац - Мексиканские негодяи

- Но… Антонио… а вот… но… а если…

- Бесполезно, Мария, тут не к чему придраться. Очень хорошо придумано, аж самому понравилось.

- Так ты мне абсолютно верен?

- Да. И сейчас я пойду это доказывать к Фернанде.

- Мария!

- Да, Антонио.

- Погладь мне белую рубашку, я иду в мэрию.

- Зачем?

- Я хочу внести предложение – установить на центральной площади нашего города памятник.

- Кому, Антонио?

- Мария, ты слышала о памятнике неизвестному солдату?

- Конечно.

- Вот. А я предложу поставить памятник неизвестному изобретателю.

- Подожди, но если изобретатель неизвестен, то откуда вообще известно, что он изобретатель?

- Подожди, Мария, я сейчас не об этом. Смотри, кто-то же изобрел, например, держатель для туалетной бумаги, а мы даже не знаем, как его зовут. А ведь держатель для туалетной бумаги для меня гораздо важнее, чем, скажем, космический корабль, но памятник Циолковскому есть, а этому великому человеку – нет.

- Не знаю, нужно ли ему ставить памятник, его держатель у нас постоянно ломается, и с него падает бумага.

- Ну, хорошо, тогда изобретателю ширинки. Представляешь, если бы ее никто не изобрел, что бы я тогда застегивал по утрам? Ходил бы все время с расстегнутой ширинкой…

- Какой ширинкой, ее бы тогда не было.

- Вот, видишь, ходил бы с чем-то расстегнутым, и не знал, как это называется.

- Ой, так пусть это будет памятник еще и изобретателю слова «ширинка». Представляешь, если бы это называлось, например, «эндокринология»?

- Да, отвратительно. Прихожу я, допустим, на работу, а мне говорят: Антонио, ха-ха-ха, а у тебя эндокринология расстегнута.

- Вот идиоты! Не знать, что это называется ширинкой!

- Да.

- Ну, хорошо, Антонио, иди. Подожди, а как он будет выглядеть, этот памятник?

- Еще не знаю, Мария. Но как-то выглядеть он должен, иначе его никто не увидит.

- Антонио!

- Да, Мария.

- Помнишь, какая у нас завтра дата?

- 5 или 6 июня. Если, конечно, сейчас июнь, 4 или 5 число.

- Ну, перестань баловаться.

- Хорошо, завтра исполнится ровно день, как я бросил пить, если, конечно, я сегодня брошу пить. Но шансов мало – как не выпить накануне праздничка?

- Что ты говоришь, Антонио?

- А что, ты хочешь чтобы я сказал, что завтра двести тридцать два года со дня изобретения четырехзубой вилки?

- Нет. А что, завтра именно столько с момента изобретения именно этого?

- Не знаю, это же ты пришла со словами «Антонио, угадай, какая завтра дата». Я и пытаюсь угадать.

- Завтра тридцать лет, как мы познакомились.

- С кем?

- Нет, я имею в виду, я и ты.

- Я и спрашиваю: я и ты – с кем познакомились?

- Друг с другом.

- Подожди, Мария, правильно ли я понял: сначала познакомились один друг с другим другом, а потом мы с ними? И всему этому завтра исполняется тридцать лет. Значит, каждому из этих четырех людей в отдельности – семь с половиной лет? А всем вместе – сто двадцать? Я не понял, что нужно сделать, умножить, или разделить?

- Для чего, Антонио?

- Чтобы узнать, что будет завтра.

- Завтра будет дата.

- Нет, Мария, дато будет сегодня – сковородкой тебе по голове. И сколько бы этому ни исполнялось лет, это мне никогда не надоест. Иди ко мне…

- Мария!

- Да, Антонио.

- Что «да», Мария? Я еще не задал никакого вопроса, а ты уже отвечаешь на него «да».

- Я не отвечаю, просто, после того, как ты ко мне обратился, назвав меня по имени, я должна была обозначить, что я здесь и слушаю тебя.

- А зачем это обозначать, я и так вижу, что ты здесь? И попробовала бы ты меня не слушать.

- Но я же должна была как-то отреагировать. Я же не могла сказать «нет, Антонио».

- Не надо было отвечать ничего. А теперь у нас есть «да», которое должно стать согласием на что-то, иначе оно пропадет. Разве можно так разбрасываться словами, они так быстро закончатся.

- Я ничего не поняла, Антонио.

- Неважно, просто знай, что ты уже заранее на что-то согласилась.

- На что?

- Подожди, Мария, дай мне подумать… о, я придумал! Ты согласна, чтобы я поехал отдыхать в Акапулько один.

- Но я не согласна.

- Поздно, ты уже сказала «да». Все, я начинаю собирать чемоданы. Да, кстати, Мария… Мария… Мария, что происходит, почему ты мне не отвечаешь?

- Потому что ты опять используешь мое «да» в своих целях.

- О, Мария, не преувеличивай значение своего «да». В большинстве случаев достаточно и моего «да». Вот смотри: Антонио, хочешь текилу? – Да! И все. Так что, Мария, неси текилу, и можешь ничего не говорить.