Густав Эмар - Том 18. Король золотых приисков. Мексиканские ночи

version="1.0" encoding="utf-8"?> adv_history Густав Эмар Том 18. Король золотых приисков. Мексиканские ночи

В настоящий том Собрания сочинений известного французского писателя Постава Эмара вошли романы «Король золотых приисков» и «Мексиканские ночи».

Часу в восьмом вечера 14 августа 1855 года, когда из перелеска неожиданно появились два всадника на отличных мустангах, на левом берегу Гумбольдт-ривер прогремел выстрел.

Судя по дороге, которой ехали всадники, они направились к Утаху, миновав Карсонскую долину.

Одеты всадники были по-европейски: охотничьи куртки, перетянутые широкими кожаными поясами, за поясами — два револьвера, топорик, патронташ и длинный нож, так называемый бычий язык, перешедший по наследству от Старого Света. На левом боку — кавалерийская сабля.

Штаны из оленьей кожи плотно облегали их мощные крепкие ноги, мягкие сапоги с громадными шпорами доходили до самых колен.

Мексиканские широкополые шляпы, украшенные золотым шнуром, спасали их от дневного зноя и ночной сырости.

У каждого всадника было также по кентуккийской винтовке. К седлу прикреплен аркан.

Вооруженные таким образом молодые люди, рослые и сильные, могли бы смело вступить в борьбу с пятнадцатью бродягами, с некоторых пор грабившими эту местность.

Старшему из путешественников было на вид лет тридцать, второму — немного меньше.

Обоих отмечала мужская красота в сочетании с редким умом. Лица их выражали твердость и в то же время беспредельную доброту. Загорелые, бородатые, они тем не менее отличались от простых охотников и переселенцев, то и дело встречавшихся в пустыне, ибо принадлежали к так называемому высшему обществу.

Молодые люди были французами.

Того, что постарше, звали Фрэнсис де Вердьер, точнее, он сам себя так называл.

В Америке это принято. Там можно придумать себе не только имя, но и титул.

Второго путешественника звали Гастон Дюфальга.

Вердьера чаще всего называли доктором, а Дюфальга капитаном. Хотя оснований для этого не было никаких.

Репутация у молодых людей была не самая лучшая.

Они прибыли в Сан-Франциско почти одновременно, довольно долго прожили там, совершенно случайно познакомились в одном доме, узнали друг в друге французов и подружились.

Как-то Дюфальга предложил Вердьеру съездить в Утах на Соленое озеро в столицу мормонов, и тот сразу же согласился.

Приготовления заняли не много времени, и уже через две недели молодые люди отправились в путь, взяв в проводники канадца-охотника.

В тот вечер, когда мы их встретили после заката на берегу Гумбольдт-ривер, они находились в пути уже семнадцать дней.

Проводника с ними не было.

Он указал им дорогу и на некоторое время оставил одних.

Вдруг Дюфальга придержал лошадь, привстал в стременах и с опаской огляделся.

Не увидев ничего особенного, он обернулся к своему спутнику, ехавшему позади и наслаждавшемуся превосходной сигарой.

— Ну что, доктор?

— Ничего, — ответил тот, окутанный клубами дыма, из-за чего невозможно было рассмотреть выражение его лица.

— Любезный Френсис, что-то не видно на дороге ни пеших, ни конных.

— Это и хорошо, и плохо, мой добрый Гастон.

— Что вы хотите этим сказать?

— Что я хочу сказать? — отозвался Френсис, стряхивая мизинцем пепел с сигары. — Я хочу сказать, что, если встретится друг, это хорошо, а если встретится враг — плохо.

— Вы говорите, доктор, как пьяный оракул.

— Ничуть ни бывало, капитан, я знаю, что говорю. Вы ничего не видите, потому что нечего больше видеть.

— А было что?

— Было, но мы опоздали. Занавес опущен. Подождем, пока его снова поднимут.

— Еще загадка.

— О, любезный Гастон! Вы просто смешны!

— Хотел бы я знать, почему.

— Потому что легкомысленны.

— А где доказательства?

— Доказательства есть неопровержимые. Вы не рассердитесь, если я их вам представлю?

— Говорите, — улыбаясь, ответил Дюфальга. — В пустыне не до обид.

— Это правда?

— Правда. Но я рассчитаюсь с вами, когда мы вернемся в цивилизованный мир.

— Теперь я вижу, что вы говорите правду!

— Говорите! Говорите же!

— Если бы вы хоть минуту поразмышляли, то не спрашивали бы, что именно мы не успели увидеть.