Сталин шутит...

Уходя, я спросил у помощника Сталина Поскребышева: „Александр Николаевич, почему товарищ Сталин моими часами заинтересовался?“ „У него коллекция ручных часов. Небольшая, но очень интересная“.

Потом я зашел по делу к Н. А. Булганину и в двух словах тоже рассказал ему о часах. Булганин подтвердил: „Товарищ Сталин обратил на них внимание потому, что он коллекционер. Как-то я случайно оставил у него свои карманные часы, но обратно получить их уже и не пытался“.

Я стал размышлять. Подарить вождю часы? Его реакция на этот шаг могла быть всякой, включая и нежелательный вариант: снятие с работы за подхалимство. Не дарить? Выглядит скупостью или какой-то невежливостью.

Наконец, решился. Позвонил Поскребышеву и спросил, на месте ли Сталин. Он ответил, что тот ушел обедать. Положил я часы в конверт вместе с очередным документом на подпись и отнес в приемную для передачи Сталину.

Обычно Сталин после ознакомления с моими бумагами вскоре меня вызывал и отдавал все подписанное им. На этот раз никакого вызова не последовало. Это показалось мне плохим предзнаменованием. Прошли целые сутки. Наконец, звонит Поскребышев и говорит: «Приходи и часы свои забирай».

Я похолодел. Захожу к Поскребышеву. Получаю запечатанный конверт, в котором что-то топорщилось. Скорее — к себе. Извлекаю из конверта подписанный Сталиным документ и коробочку. Открываю ее и с изумлением вижу золотые часы-хронометр.

Через несколько дней меня встретил начальник охраны Сталина генерал Власик: „Ну задал ты мне задачу. Вызвал меня товарищ Сталин, дал деньги и поручение: срочно приобрести хорошие часы. Я всю Москву объездил, пока нашел то, что нужно. Привез товарищу Сталину, а он говорит: это для обмена с товарищем Чадаевым…“

Сам Сталин при последующих встречах со мной ни видом, ни намеком не напоминал о случае с часами, не спрашивал, понравился ли мне его ответный подарок. В свою очередь и я не пытался затрагивать эту тему…

В 1950 г. Сталин написал работу «Марксизм и вопросы языкознания». Он подверг решительной критике господствовавшие в лингвистике взгляды покойного академика Н. Я. Марра, которые, в общем, завели эту науку в тупик. Исследуя проблему, Сталин консультировался по узкоспециальным вопросам с известным лингвистом А. С. Чикобава. Разбирать ошибки Марра и научные достоинства сталинского труда мы не будем. А вот об одной поучительной истории, которая произошла еще до его напечатания, расскажем.

Надо сказать, что приверженцы теории Марра отличались крайней нетерпимостью к оппонентам, буквально сживали их со свету. Чикобава пожаловался вождю, что два армянских языковеда-академика сняты с работы за критику Марра. Хотя была глубокая ночь, Сталин позвонил Первому секретарю ЦК Компартии Армении Г. А. Арутинову, назвал фамилии и стал выяснять:

— Есть такие люди?

— Да, есть.

— Где они работают?

— Сейчас нигде.

— А кто они по званию?

— Академики…

— Ах, академики, а я думал, дворники.

В таких случаях Сталин вешал трубку не прощаясь.

Одного академика — восьмидесяти лет — разбудили той же ночью, чтобы порадовать приятной вестью о восстановлении на работе. Другого будить не стали, о приятной вести сообщили утром: все-таки ему было за девяносто.

Анастас Микоян в свое время изрядно потоптался на имени Сталина. Впрочем, он затем и на Хрущеве «оттянулся». На Брежневе не успел, так как помер раньше Леонида Ильича.

Это про него ехидничал народ: Микоян, мол, никогда не носит зонтика, потому что даже в проливной дождь он умеет лавировать между струями. Другая популярная в народе присказка о Микояне: «без инфаркта и паралича — от Ильича до Ильича». Ведь начинал свою карьеру сей партийный перевертыш еще при Владимире Ильиче Ленине.

В последние годы жизни, когда с оголтелой хрущевщиной было покончено и ветер истории подул немного иначе, Микоян нередко рассказывал о Сталине.

«Спрашиваете, какой был Сталин? Умный, интересный, волевой человек, преданный партии. Шутить любил. Однажды сидим мы с Аллилуевой на вечеринке, о детях разговариваем, а Сталин говорит: „Товарищи члены Политбюро, смотрите, Микоян за моей женой ухаживает. Если я его убью, он сам будет виноват“. В следующий раз стараюсь сесть подальше от Аллилуевой, а она подходит и что-то спрашивает. Сталин говорит: „Видите, Микоян снова за моей женой ухаживает…“ Говорю Аллилуевой: давайте вместе не садиться, не будем раздражать товарища Сталина. Она смеется… Садимся в следующий раз в разных концах стола. Сталин говорит: „Видите, Аллилуева и Микоян в разных концах сели — маскируются. Все-таки я его убью“.