Сталин шутит...

Вождь не страдал скупостью в делах общегосударственного масштаба. Однако бережливым был не только в личной жизни.

Кремль, 1947 год, совещание с писателями. Те подняли вопрос об увеличении авторских гонораров. Сталин сначала отшутился:

— Правительство хотело избежать того явления, что писатель, создав одно хорошее и хорошо оплаченное произведение, потом живет на него и больше ничего не творит. А то написали по одному роману, понастроили себе дач и перестали работать.

Затем он предложил разделить гонорары на четыре категории, исходя из литературной ценности произведения. А для проработки важного финансового вопроса — создать комиссию.

— Я бы вошел в эту комиссию, — подал голос А. А. Жданов. Самовыдвижение главного идеолога ЦК развеселило всех. Теперь поводов для шуток стало больше: получалось, что Жданов вроде как к деньгам пристраивается вместо министра финансов.

— Очень скромное, прямо скажем, желание, — смеялся Сталин.

Было также предложено включить в комиссию министра Госконтроля СССР небезызвестного Л. З. Мехлиса, отличавшегося какой-то особой административной прытью. При этом Сталин испытующе оглядел писателей и предрек:

— Так он же всех вас там сразу разгонит.

И опять его слова вызвали смех и шутки у собравшихся.

Стоит обратить внимание, что такое поведение участников совещания никак не вяжется с понятием о субординации на самом «верху». Особенно в сравнении с той, что царит ныне.

Напомню, что Жданов был членом Политбюро и фактически заместителем Сталина по партии. Но таковы были «бесчеловечная диктатура», «тирания культа личности» и прочие ужастики, внедряемые в массовое знание сегодняшнего обывателя. Они, эти ужастики, и существуют только в обывательском сознании, не имея к сталинской реальности никакого отношения.

Сталин решил выяснить у Фадеева, почему не выдвинули на соискание Сталинской премии писателя С. П. Злобина за хороший роман «Степан Разин». Фадеев ответил, что Злобин не занимается общественной работой, его нигде не видно.

— А может, он в это время пишет новое хорошее произведение? — риторически спросил Сталин.

Однажды к Сталину по его вызову приехал не руководитель Союза писателей СССР А. А. Фадеев, а его заместитель Н. С. Тихонов. Он объяснил, что «товарищ Фадеев уехал на охоту и еще не вернулся».

Сталин был недоволен: «У нас товарищ Шверник тоже любит охотиться. Но он уезжает в субботу, в воскресенье опохмеляется, а в понедельник выходит на работу».

После того, как случай повторился, Сталин спросил, и довольно жестко, у самого Фадеева:

— Где вы пропадали?

Надо отдать тому должное — ответил с большевистской прямотой:

— Был в запое.

— Сколько дней обычно длится у Вас запой?

— Дней десять — двенадцать.

Сталин ценил честность, но одновременно не мог отказать себе в иронии. Тем более что интересы дела требовали этого.

— А не могли бы Вы как коммунист справляться с Вашим мероприятием, ну, скажем, за два-три дня?

В Московском драмтеатре им. Станиславского ко дню рождения Сталина поставили спектакль «Юность вождя» (драматург Г. Д. Нахуцришвили, режиссеры М. М. Яншин и Ю. Н. Мальковский). Пресса писала о выдающемся событии в театральной жизни. Лизоблюды от искусства и карьеристы от администрации потирали руки. Группу артистов предполагалось премировать Сталинской премией, ожидались другие поощрения.

И вот за кулисы театра прибегает Яншин: «Поздравляю всех! Мне сейчас позвонили и сообщили, что мы лауреаты! Завтра в газете будут опубликованы наши имена!». Взбудораженные труженики сцены одолжили у Яншина денег под будущую премию и шумно отметили надвигающееся событие. Покутили на славу. Говорят, что даже успели проколоть дырки на пиджаках под несомненные награды.

Встали рано. Купили газету. Список лауреатов есть, а их нет.

Оказалось, накануне Сталин прочитал, наконец, пьесу, спектакль по которой он так и не посмотрел. В ней вырисовывалась картина революционного подъема в стране, руководимого шестнадцатилетним Coco Джугашвили. «В шестнадцать лет я никакой революцией не руководил, — возмутился Сталин. — Я тогда был шалопаем, неважно учился. Не давать премию фальшивой пьесе!»

Долго потом артисты возвращали режиссеру Яншину взятые в долг деньги…

Константин Симонов описывал свой спор с американским журналистом по поводу свободы слова. На Западе это излюбленное сопоставление: мы, мол, свободно критикуем высшее должностное лицо государства, а в СССР этого нельзя. Американец не был исключением и жутко гордился тем, что может закричать прямо на улице, что президент дурак. Симонов за словом в карман не полез и заявил: