Николай Баженов - Пустынник Агафон

Но недолго прожил Агафон в одиночестве. Однажды ввалилась в его землянку белокурая девица с рюкзаком за плечами и попросила угостить ее чаем. Наш пустынник поначалу подумал: искушает его бес, ибо девица оказалась румяная да смешливая. Но за ней двое мужчин пожаловали, испачканные в глине до невозможности. И были это геологи, искавшие нефть. Богатеющий был край, где Агафон от мира прятался. Я слыхал, что по нефтедобыче он сейчас не то третьим, не то четвертым Баку числится.

И Агафон сильно расстроился. Ему для спасения души мертвая тишина требуется, а где ее возьмешь, когда тысячи людей да разные механизмы в округе появятся! Он спросил у геологов, как же ему быть. Смеются. А в заключение посоветовали к ним в экспедицию на работу поступить, поскольку у них рабочих не хватало.

Но пустынник не желал сдаваться. Рано утром забрал из землянки убогие свои пожитки да и махнул еще дальше на север, пробираясь в самые дремучие места, подальше от нефтяных вышек. Месяц он путешествовал, пока не встретилось ему подходящее место. Вырыл он близ опушки леса новую землянку, залез в нее и давай снова перед образом матушки-троеручицы поклоны отбивать.

А месяцы шли. И уж совсем наш Агафон стал от мира отрешаться, да случилось тут одно происшествие: проснулся он однажды на заре и вдруг слышит — самолет гудит.

— Воздух! — не своим голосом завопил он, вспомнив про свой артиллерийский склад, выбежал из землянки и видит: висит над полянкой чудная такая машина — вроде стрекозы, а из ее брюха веревочная лестница свешена, люди по ней спускаются.

Бросился пустынник в землянку обратно и с удвоенной энергией принялся за поклоны, чтобы поскорее сгинуло железное видение. Да где уж! Поисковая партия мигом разыскала его убежище. И тут же предложили Агафону с ними вместе какие-то редкие элементы искать. Пришлось бедняге и отсюда ночью удирать. Даже чайник, лучшее сокровище свое, на очаге забыл!

Долго ли, коротко ли, но добрался он до горы, густо поросшей сосняком. Облюбовал Агафон себе местечко возле ручья, взялся за лопату, поплевал на руки и... тут же выронил ее из рук: прямо над его головой проплыли две большие железные стрекозы, таща на канатах что-то огромное и тоже железное. И понял Агафон: не видать ему благословенной тишины и в этих местах.

Иван Никитич замолчал и стал наливать себе в кружку ароматного чая.

— Ну и как же Агафон ваш вышел из положения на этот раз? — полюбопытствовали мы.

— Об этом он пусть сам вам расскажет, — отозвался лесник и, распахнув окошко, крикнул: — Эй, сосед, зайди сюда, товарищи корреспонденты хотят о чем-то спросить тебя!

Из соседней избы вышел не старый еще мужчина в красной шелковой тенниске. Поздоровавшись с нами и узнав, о чем идет речь, он смущенно махнул рукой.

— Было такое дело по молодости моих лет.

— Где же вы сейчас «спасаетесь»? — засмеялись мы.

— В колхозной мастерской, — кротко ответил он. — Да еще на заочных курсах механизаторов. Надо же наверстывать упущенное!

Когда основные вопросы, стоявшие в повестке дня, были решены и расширенное заседание месткома перешло к разным текущим делам (всеобщее облегчение, все заулыбались), слово попросила страхделегат Зайчикова.

— Вот мы тут всякие текущие дела обсуждаем, а Анну Фоминичну, курьершу нашу, опять никто не навестил. Как страхделегат, я, конечно, заходила к ней, три апельсина ей снесла, но ведь это было дней десять назад! Пускай теперь ее кто-нибудь из месткома посетит. Обижается старуха. Говорит, ежели кто из начальства заболеет, целые делегации посылают. А курьер будто и не человек.

Предместкома Мирандолинов сокрушенно понурил голову.

— Она действительно имеет все права на нас обижаться. Правда, Анна — женщина своя, поймет, что мы не ходим к ней, потому что очень заняты. А все же неудобно. Ты, Зайчикова, возьми это дело в «вой руки. Нечего тебе дожидаться других, а, как страхделегат, преподнеси ей от месткома гостинец — ну там яблок ей купи да виноградного соку. Трешницу мы на это отпустим. Главное ведь не гостинец, а внимание коллектива. Договорились?