Игорь Олен - Гибель Республики. Хроника в сценах и документах

90-й год. Вечер. Душно. Сад Друза. В нём пятилетний Катон с наставником Сарпедоном, греком-философом. К ним доносятся гвалт, крик, споры.

– Вот, солнце село. Славный был день, дружок, только Форум шумит, как море. Ты отвлекался. Мы повторим урок; буквы лучшего языка, на котором писали и изъяснялись Памф, Гомер, Аристотель… Альфа и бета, далее гамма… Ну, продолжай!

Катон: – Дядя где? Он придёт домой?

Сарпедон, вздохнув:

– Неизвестно. Форум шумит немолчно; даже и здесь слыхать. Друз, твой дядя, скажет законы, кои внушил ему Зевс-Юпитер к благу италиков. Коль народ утвердит их, эти законы, жизнь будет праведней.

Отдалённый рёв толп.

Катон:

– А какие законы дал ему Зевс?

Наставник:

– Нет, дружок. Лучше глянь: на дворец, вон там, за садовой стеной, к голýбкам, к трём сизокрылкам, сели ещё пять. Сколько птиц?

– Я не знаю.

– Их, – ведёт Сарпедон, нахмурившись, – вдвое больше, чем тебе лет; вот сколько. Ты и считать слаб, а выясняешь цели законов, вред или пользу действий которых взрослый не ведает? Я пожалуюсь дяде. Я расскажу ему, что Катон на уроках вял и рассеян, часто мечтает, грезит о вздорном. Ох, непорядок! Агенобарб, глянь, жадный мальчишка, а уже делит, множит, считает, словно торгаш. Как можешь ты, правнук Цензора, каковому воздвигнуты Римом статуи, быть ленивым, беспечным, а? Что ты скажешь бюсту отца, чей дух скорбит в мраке области мёртвых?!

Мальчик, прервав:

– Не в «мраке»! Знай, он на небе!

Грек, с тяжким вздохом:

– Ладно, на небе… Ты, продолжатель имени Порциев, чем дополнишь их доблести? Сходим в атриум, к бюстам предков, где ты расскажешь, что недостоин их, коль не учишь уроков и, значит, хочешь быть варваром. А потом ты и дяде расскажешь о нерадивости.

– Нет, не надо! – мальчик отходит за миртовый куст, шепча: – Я всё думаю. Потому что мне алгебра не нужна, учитель. Думаю, как отец ходит пó небу и зачем он ушёл от нас. Если дождь, он всегда говорит со мной… там есть место в саду, беседуем… Он ушёл… мама тоже ушла. Выходит, все меня бросили… только дядя не бросил? Ты ему скажешь, он меня бросит, буду один… Не скажешь? – Мальчик, вернувшись, смотрит на грека. – Я ведь люблю его!.. И тебя люблю… Ну, а ты меня любишь?

– Да.

– Учитель! Мы будем вместе. Ты, я и он (гул толп вблизи) … Возвращается!! Его любят! любят, как я его! Провожают! Мы его встретим! Он мне расскажет про Ганнибала, про Цинцинната и про Камилла! Завтра сразимся с ним на мечах… Идём к нему! – Вдруг рванувшись, мальчик задерживается резко. – Правда, учитель, два получается, коль сложить единицы? Вот, беру ветку, сразу ломаю – две получаются. Как понять? – И, смеясь, он пускается вновь к воротам, подле каких в толпе, запрудившей двор, говорит речь крепкий мужчина:

– Знайте, квириты 3 3 Самоназвание римлян. : вы, проводив меня, подтвердили приверженность нынче принятым нами важным законам. В них воля плебса, воля народа! Мы учреждаем новый строй Рима! Слава италикам – равноправным, как римляне! Слава новым законам!

Крик из толп: – Ты, изменник! Вождь италийских псов! Ты задумал убить нас, римлян, и заменить нас сбродом италиков?!

Вопли, драка в толпе… и вновь клич:

– Друзу! Трибуну!! Освободителю!!!

Начинает суровый рослый италик:

– Римляне, я из племени марсов! Я – Помпедий Силон, их консул. Я благодарен вам и трибуну. Нынче вы дали вашим союзникам, вместе с вами сражавшимся за могущество Рима, римское право. Мы вам равны с сих пор! Вон в воротах Катон-малыш, прадед коего – Цензор, славный сын Рима. Знайте, вчера я держал его над землёй, грозя, что-де выроню, если он не попросит прав нам, италикам. Он не дрогнул, не пискнул; он удивил меня. Потому что он отпрыск вольного Рима – Рима, не знавшего над собою господства, кроме бессмертных вечных богов! Мы тоже впредь граждане древней Римской Республики, сонаследники её мощи, чести, свободы! Видите, плáчу… Слава трибуну, Ливию Друзу!!!

Клич в толпе:

– Честь италикам, честь союзникам! Слава Ливию Друзу! Марка Катона нам! Покажите Катона, правнука Цензора!!

Ливий Друз, обернувшись:

– К нам, к нам, племянник!

Некто, скакнув из толп с воплем: «Это, отступник, дар от сената!!» – бьёт Друза в бок мечом, и тот падает… Толпы топчут убийцу… Взмелькивают кинжалы, потные озверелые лица… Мальчик кричит, как все, но не слышит себя и плачет.

Атилия, первая жена Катона, — сестре его Сервилии

Я, Атилия, дочь Серрана, милой Сервилии шлю привет из Лукании, где по милости М. Катона, строгого мужа. Что тебе, шлюха, честь рода Порциев?! Ты меня, вижу, учишь, будто ты пифия, как мне жить и что делать? Цыц, тварь золовка! Ты поучи-ка проблядь сестрёнку, что ходит голая, коль, по-твоему, финикийский газ прикрывает! Ну а как Цезарь, друг твой, вас спутает, благо обе Сервилии и привыкли услуживать? Не боишься? Нá, тварь, ещё держи из Катулла: «Знает Сервилька лучше рабыни, чем служить в бане или на ложе». [ Смысл в сходстве имени и понятий «слуга», «прислуживать» ]. Я стишки прочла на колонне близ Форума… Кстати, как Юний Брут, твой сын? Не испытывает ли чувств к Цезарю, кто, по слухам, отец его? Верь мне: Цезарь прославится, раз сейчас он любимец всех и уже римский претор. Пусть в завещании упомянет мальчонку, усыновит его как ублюдка.