Яся Белая - Сны Персефоны

Но в этот раз обрывков не хватало – они не удовлетворяли. Пришлось идти к Гекате. Трехтелая ведьма перекрёстков хоть и поднималась в Серединный мир исключительно по ночам, но знала порой больше, чем сами обитатели Олимпа.

На Персефону она посмотрела лукаво, обернув к ней одно из трех лиц.

– На Олимпе зреет что-то нехорошее, – проговорила она. – Ко мне присылали… За отваром… От Геры…

Персефона ходила туда-сюда по комнате Гекаты, где густо пахло травами, а в котлах дымились и булькали зелья столь опасные, что даже бессмертным не стоило приближаться к ним.

– Почему к тебе? Почему не к Гипносу?

Геката хмыкнула: ну, Владычица, ты же умная – думай!

И Персефона подумала и сама ответила на свой вопрос:

– Потому что им нужен сон более надежный, чем тот, который может плеснуть из своей чаши Гипнос.

– Верно, – отозвалась Геката, помешивая жуткое варево в одном из котлов и бросая туда лапку какого-то существа.

Персефону передёрнуло.

– И ты дала отвар? – спросила царица Подземного мира.

Геката только хмыкнула. Можно было даже не спрашивать: конечно, дала.

Трёхтелая бросила в пространство, не отрываясь от своего занятия:

– Скоро шатнётся трон Громовержца. Вот тогда-то стервятники и налетят.

– Кто ещё участвует, кроме Геры? – тон Персефоны всё больше походил на допросный, но на Гекату это мало действовало. Казалось, она забавлялась. Всем – и тем, что посылала на Олимп отвары, способные надолго усыпить верховного бога, и предстоящей сварой престолонаследников, и волнением своей Владычицы.

– Тебе лучше спросить у Гермеса. Я знаю даже не слухи, а отголоски слухов.

– Мне хватит и отголосков, – твердо произнесла Персефона, усаживаясь на высокое кресло, изящно складывая тонкие ладони на спинке и опираясь маленькими ступнями о подножье.

– Я слышала о Посейдоне и Аполлоне.

Посейдон – логично. Он вечно был недоволен своим жребием и завидовал младшему брату, гордо восседавшему на Олимпе. А вот Аполлон? Никогда бы не подумала, что под его золотистыми кудрями зреют такие коварные планы. Да и кто заподозрит в крамоле красавца-поэта с вечной кифарой под мышкой? Наверное, те, кто забывает о том, что он ещё и прекрасный лучник, который некогда убил дракона Пифона – сына Геи-Земли, едва не улетел за это в Тартар (тогда тоже вмешался Аид: «Только не в Тартар! От его песен точно все титаны разбегутся!») и провел восемь лет в скитаниях, заслуживая милость матери-Земли. Златокудрый кифаред не так прост, и в глазах его – серебряные стрелы. Для тех, кто умеет смотреть. И даже сам Гелиос-Солнце даёт ему порой управлять своей колесницей. А ведь лошадей Гелиоса не так просто обуздать и сильнейшим из олимпийцев. Значит, Аполлона тоже не стоит недооценивать. Да уж, эта троица – Гера, Посейдон и Аполлон – действительно способны перевернуть Олимп.

И что будет тогда? Чей трон шатнётся следующим? И что вообще станет с привычным миром?

От Гекаты Персефона ушла с неспокойным сердцем: оно разрывалось от волнения за мужа (Аиду обязательно придётся разгребать последствия олимпийских бунтов, он же у них главный чистильщик: весь хлам без зазрения совести можно смести в аид) и мать (только бы не полезла поддерживать мятежную сестру!)

Но куда хуже стало, когда в Подземный мир заявилась Фетида и сразу же кинулась к Аиду, который широкими шагами мерил свой мегарон и был погружен в невесёлые думы. Персефона сидела поодаль и вышивала, изредка бросая на мужа обеспокоенные взгляды.

– Они усыпили и связали его. Тысячей ремней с сотней узлов каждый. Он не освободится сам! – кто «он», пояснять не требовалось. На Олимпе все знали, что Фетида неравнодушна к Владыке небес. – Мне нужен Бриарей 6 6 Один из трех гекатонхейров, сторуких великанов, после Титаномахии охранявших мятежных титанов, низвергнутых в Тартар. .

Аид недобро сощурился:

– А двузубец не нужен? – поинтересовался ехидно и кивнул на свой символ власти, который при одном упоминании покорно лёг в ладонь.

Фетида заломила руки:

– Прошу тебя, Гостеприимный и Щедрый, помоги! Я не могу смотреть на это сборище. Они сейчас пируют на Олимпе и выбирают нового Владыку. Их надо как следует осадить!

– А дверь в Тартар кто будет держать? – невзначай поинтересовался Аид. Голос его звучал обманчиво ласково, как приливная волна, что таит в себе бурю.