Эдит Гамильтон - Мифология. Бессмертные истории о богах и героях

Их жаркое перешептывание прервало появление жрицы с письмом в руке.

— Пусть клятву даст, что отвезет письмо, — сказала она и дала обещание сохранить Пиладу жизнь: — Посланника я на корабль доставлю.

— Твоим друзьям вручу письмо, — заверил ее Пилад. — А вдруг письмо среди вещей в волнах исчезнет и спасу я только тело <���…>?

— На случай то, что в строках стоит, тебе из уст я передам <���…> если в волнах морских [посланье] пропадет, живая речь посла [его] заменит, — решила Ифигения

— Твои слова хвалю, — кивнул Пилад. — Но передай, что ж должен я в Аргосе поведать и кому?

— Оресту <���…> Агамемнона сыну, — ответила Ифигения.

Она отвернулась, уносясь мыслями в родной край, и не заметила изумления во взгляде пленников.

— «Убитая в Авлиде говорит, живая здесь, не там, Ифигения…» — прочитала вслух жрица строки письма.

— Но где ж она?.. Иль мертвая придет? — вскричал Орест.

— Она перед тобой… Но ты не должен перебивать теперь ее слова, — рассердилась Ифигения и продолжила читать: — «Доставь меня в отчизну, мой родимый, у варваров не дай окончить дни, освободи от крови и богини. Мне тягостен почет убийцы, брат…» [Орест, его зовут Орест], запомни имя.

— О боги, — застонал Орест. — [Невероятно!]

[— Я не с тобою говорю, а с ним. — Ифигения кивнула на Пилада. — Ты имя не забудешь?]

— [Нет], — произнес Пилад. — И не замедлю я выполнить обещанное. Вот, возьми, Орест, — тебе сестра послала.

— Давай письмо… Но мне не до письма… Не на словах хочу вкусить я счастья. О, милая, родная!

С этими словами Орест заключил Ифигению в объятия, но та высвободилась.

— Ты, ты мой брат? <���…> Легко сказать… Но надо доказать…

[— Ты помнишь ли, что вышивала перед тем, как увезли тебя в Авлиду? — спросил Орест. — Я опишу тебе ту вышивку. Покои свои ты помнишь во дворце? Я расскажу тебе, что там стояло.]

Он описал все в точности, и Ифигения, зарыдав, сама принялась обнимать его.

— О милый! Нет милей тебя, о милый! <���…> [Младенцем тебя] я на руках кормилицы оставила. <���…> О, сердце! Но слова бессильны, чтобы ими твое я счастье рассказала. Предел чудес…

— [О бедная], — промолвил Орест. — Жребий был лют для нас и жизни отравил. <���…> А если б ты брата сгубила…

— Ты, ты, мой брат, едва ушел от рук моих, — ужасалась Ифигения. — Твоею кровью рука сестры готова обагриться была… Увы! И что ж? Какой конец? Что ждет тебя? Какой возврат тебе я приготовлю? <���…> О, где тот бог, иль смертный, или иная сила, чтоб исход они нам показали?

Пилад слушал молча, сочувственно, но с растущим нетерпением. Медлить больше нельзя, пришла пора действовать.

[— Мы обо всем наговоримся, — прервал он брата с сестрой, — когда покинем это варварское место и будем на свободе. Но как спастись?]

— Могли бы мы тирана… порешить, — начал Орест, но Ифигения запретила даже думать об этом. Царь Фоант был к ней добр, она не поднимет на него руку.

И тут ее осенило. Идеальный замысел представился ей во всей своей полноте, до мельчайших подробностей. Она поспешно изложила его мужчинам, и те приняли его безоговорочно. Затем все трое скрылись в храме.

Чуть погодя показалась Ифигения с идолом Артемиды в руках и едва не столкнулась с Фоантом, переступающим порог святилища.

— О царь, молю — не далее колонны! — вскричала жрица.

На недоуменный вопрос правителя, почему он должен остановиться, она ответила, что те двое пленников, которых он прислал для жертвоприношения, нечисты. На них скверна, грех, они убили собственную мать, и Артемида гневается.

— Я <���…> должна омыть нечистых, — объяснила царю Ифигения. — <���…> Грехи с людей смывает только море. <���…> [Однако] моря мало… Уединение нам нужно для других обрядов, царь… <���…> Но статую очистить тоже надо… <���…> Пусть теперь рабы из храма пленных выведут <���…> [А горожанам вели не приближаться, домов не покидать и даже не смотреть на нечестивых.]

— Ты с делом божьим не спеши, чтоб вышел прок, — сказал Фоант. — [Мы торопить тебя не будем.]

Он проводил взглядом процессию. Впереди шла Ифигения со статуей в руках, за ней Орест и Пилад, следом служанки с сосудами для очищающего обряда. Ифигения молилась вслух: «Ты же, царственная дева, Зевса дочь и дочь Латоны, / Если я убийц омою, жертву примешь — там, где должно. / Будет чистою обитель Артемиды, мы блаженны / Тоже будем…» Наконец они скрылись из вида, удаляясь в бухту, где стоял корабль Ореста. Все осуществилось, как было задумано, теперь спасению ничто не препятствовало.