Иоганн Гете: Боги, герои и Виланд

Меркурийна берегу Коцита в сопровождении двух теней.

Меркурий.Харон! Гей! Харон! Переправь-ка нас на тот берег! Да побыстрее! Эти людишки проняли меня своими жалобами. Плачутся, что трава им промочила ноги и что они схватят насморк.

Харон.Славный народец? Откуда? А! опять той же достойной породы! Им бы еще пожить.

Меркурий.Там, наверху, судят иначе. И все же эта пара пользовалась немалым почетом на земле. Вот — господин литератор, ему недостает только парика и книг, а той мегере — ее румян и дукатов. Что нового на вашем берегу?

Харон.Остерегайся! Они поклялись хорошенько взяться за тебя, если ты им повстречаешься.

Меркурий.Как так?

Харон.Адмет и Алкеста возмущены тобою. Еврипид и того пуще. А Геркулес в порыве гнева обозвал тебя глупым мальчишкой, который никогда не поумнеет.

Меркурий.Я ни слова не понимаю.

Харон.Я тоже. Ты, говорят, снюхался в Германии с каким-то Виландом.

Меркурий.И не знаю такого.

Харон.Мне — что? Но они чертовски взбеленились.

Меркурий.Пусти-ка меня в свою лодку. Хочу переправиться. Должен же я узнать, в чем тут дело?

Переправляются через Коцит.

Еврипид.Неблагородно так подшучивать над нами. Мы твои старые, испытанные друзья, твои братья и дети, а ты связался с парнями, не имеющими и капли греческой крови в жилах, и теперь глумишься и издеваешься над нами, как будто не всё, что нам осталось, это те крохи славы и уваженья, которые продолжают там, на земле, внушать мальчишкам наши седые бороды.

Меркурий.Клянусь Юпитером, я вас не понимаю.

Литератор.Может быть, здесь речь идет о «Немецком Меркурии»?

Еврипид.Вы оттуда? Вы подтверждаете, стало быть?

Литератор.О да. Они составляют ныне надежду и отраду всей Германии, эти золотые листочки наших Аристархов и Аэдов, которые разносит посланник богов.

Еврипид.Слыхали? А со мной сыграли прескверную штуку эти золотые листочки.

Литератор.Это не совсем так. Господин Виланд только объяснил, что он был вправе написать и после вас свою «Алкесту» и что, если ему и удалось избежать ваших ошибок и сообщить пьесе — по сравнению с вами — больше красот, то виною тому — ваш век и его образ мыслей.

Еврипид.Ошибки! Вина! Век! О ты, высокий и величавый свод беспредельного неба! Что с нами сталось? Меркурий, и ты с ними заодно?

Меркурий.Так можно и до столбняка довести!

Алкеста(входит). Ты в дурном обществе, Меркурий! И я не займусь его улучшением. Фу!

Адмет(входит). Меркурий! Этого я от тебя не ожидал.

Меркурий.Говорите понятнее, иначе я уйду. Что мне делать с бесноватыми?

Алкеста.Ты как будто поражен? Так слушай же! Мы шли недавно, мой супруг и я, рощей, по ту сторону Коцита, где, как ты знаешь, образы сновидений движутся и говорят, как живые. Некоторое время мы стояли, дивясь этим призракам, как вдруг я услышала свое имя, произнесенное пренеприятным голосом. Мы обернулись, и нашему взору открылись две нудные, жеманные, тощие, бледные куклы; они называли друг друга «Алкеста», «Адмет», были готовы умереть друг за друга, звенели голосочками, словно птички, и под конец с жалобным писком исчезли.

Адмет.Смешно было смотреть. Но мы ничего не понимали, покуда недавно не спустился сюда молодой студиозус и не сообщил нам великую новость: некий Виланд, не спросясь, оказал нам честь, подобно Еврипиду: выставил на позор перед народом наши маски. И студиозус прочел на память всю трагедию, с начала до конца. Этого, однако, никто не выдержал, кроме Еврипида, которого на то подвигло его любопытство и то, что он все же был в достаточной мере автором.

Еврипид.Да, и что всего хуже, говорят, будто он в тех самых листочках, которые ты разносишь по домам, вдобавок превозносит свою «Алкесту», мою же хулит и осмеивает.

Меркурий.Кто этот Виланд?

Литератор.Надворный советник и воспитатель принцев веймарских.

Меркурий.Да будь он воспитателем самого Ганимеда, мы и тогда притянули б его к ответу. Теперь как раз ночь, и моему жезлу будет нетрудно вызвать его душу из ее телесного вместилища.

Литератор.Мне будет очень приятно познакомиться со столь великим мужем.