Бурятские волшебные сказки

В сказочном репертуаре забайкальских бурят заметное место занимают сюжеты, основные мотивы которых восходят к древнеиндийским и древнемонгольским памятникам "Панчатантра", "Шэдитэ хэгур" ("Волшебный мертвец"), "Улигэрун далай" ("Море притч") и др.

Сюжеты индийского происхождения, включенные в письменные сборники, особенно широко стали известны бурятам в XVIII в. с проникновением к ним буддизма. Нравоучительный смысл в сюжетах подавался в виде сентенций в конце повествований, что служило удобной формой для проповеди буддийского вероучения. Вместе с тем тексты из этих сборников способствовали обновлению и расширению сюжетного репертуара, влияли на обогащение стиля бурятских народных сказок, увлекательные повествования из этих сборников (по ним степные грамотеи обучали своих детей старомонгольской письменности), перейдя в устное бытование, обретали как бы второе дыхание. Переосмысленные одаренными исполнителями, согласно эстетике народных сказок, они вошли в устную сказочную традицию бурят.

В активе многих современных онтохошинов и сейчас имеются сказки, а иногда отдельные эпизоды и мотивы, восходящие к памятникам древнеиндийской и древнемонгольской литературы. Например, значительное влияние сборников "Арджи Бурджи-хан", "Волшебный мертвец", "Панчатантра" ощущается в сказочном репертуаре М. Алсыева, С. Матуева, Д. Тагаровой, Д. Цыренова, Д. Жамбаловой. При этом наблюдаются характерные изменения. Так, центральный эпизод сказки о ламе-созерцателе в "Панчатантре" подчинен традиционной для буддизма идее непротивления злу и всепрощения. В устных версиях подобная направленность утрачена, в них налицо традиционное для сказочных героев активное отношение к жизни. Например, сирота-парень в сказке Арабдана Онгорхоева, не приемля непротивления злу, благодаря смелым действиям не только избегает гибели, но и справедливо наказывает своих противников.

Особенно заметно влияние сказок из "Волшебного мертвеца" на бурятский репертуар. К этому сборнику генетически восходят многочисленные версии сюжета о "знахаре" ( Гахай багша ), который обладает волшебным свойством находить спрятанные драгоценности. Один из вариантов - "О старике со старухой" - был опубликован еще Н.А. Бестужевым [4].

Сюжеты сказок "Волшебные гадальные косточки", "Грозный черный амбань" также заимствованы из сборника "Волшебный мертвец". Но они переосмыслены по-новому. Так, если в сказках письменного первоисточника функции доброго советчика выполняет лама Шадургу Арши, то в устных версиях он заменяется традиционным мудрым белоголовым старцем с березовой тростью. В текстах, записанных от Д. Тагаровой и Ц.-Д. Базарова, основными героями выступают представители народных низов.

Таким образом, сказки из древнеиндийских и древнемонгольских письменных источников, зафиксированные в основном в районах Бурятии и Читинской области, в процессе устного бытования подверглись существенной трансформации.

Сказочная традиция бурят, проживающих в Иркутской области, не испытала влияния письменных сборников. Она больше сохранила оригинальные сюжеты, архаические, этиологические сказки, генетически связанные с народными мифологическими воззрениями. Большую популярность в этом регионе обрели богатырские сказки, активное бытование которых в наше время свидетельствует о богатой в прошлом унгинской, эхирит-булагатской эпической традиции.

В особую зональную группу следует выделить сказочный репертуар бурят, проживающих в Монголии. Здесь происходит, в частности, процесс взаимодействия собственной повествовательной традиции бурят с монгольской. Экспедициями выявлены одаренные исполнители - Сономын Добшон, Санжын Дулмажаб, Бадмын Доржоханда, Нямын Гомбодоржо. В их репертуаре по нескольку десятков волшебных сказок. Художественным совершенством отличаются, например, традиционные волшебные сказки "Девушка и говорящий бархатисто-черный конь" (№ 3), "Бедный Боролзой" (№ 19) в исполнении Нямым Гомбодоржо. Но есть и повествования, содержащие сравнительно поздние мотивы. В их числе - сказка того же исполнителя "Шулун Бэлиг-парень" (№ 24), о побратимстве двух охотников - монгола и русского. Отец русского богатыря выступает в ней в функции традиционного дарителя и советчика бурятских сказок.

В текстах, записанных от исполнителей из бурятских поселений Монголии, немало мотивов, присущих и монгольским сказкам, встречаются и бурятско-монгольские сюжетные контаминации. Можно отметить также сакающий говор (произношение "с" вместо бурятского "h") большинства информаторов, наличие монголизмов в их речи. Все это свидетельствует о тесном взаимодействии в этом регионе бурятско-монгольских фольклорных и языковых традиций.